— Где ж вы до этого работали? — не удержался Илья Игоревич после очередного появления сопровождающего.

— Я не работал, — улыбнулся Андрей одними губами. — Я служил.

— А служили где?

— В армии. Командир разведроты.

— Афганистан?

— В том числе. Костик, там, не доезжая моста, будет просёлок влево. Сверни и метров через сто встань.

На просёлке пришлось постоять подольше. Андрея не было с полчаса, потом он материализовался из темноты, поманил водителя Костика рукой. Костик вышел, посовещался о чём-то с Андреем, вернулся и вытащил из-за сиденья автомат.

— Посидите пока, — посоветовал он. — Мы тут прогуляемся…

Причину тревоги Илья Игоревич обнаружил мгновенно. Вслед за ними с горы сползали две светящиеся точки. На середине спуска неизвестный автомобиль остановился, вроде послышалась музыка.

Андрей вернулся, сел рядом с Ильёй Игоревичем.

— Там наверху раньше было кафе, — объяснил он. — Местные останавливались, шашлыки жарили. Кафе давно разнесли в щепки, а они все жарят… Костик сейчас посмотрит и вернётся. Не тревожьтесь.

— А я и не тревожусь, — соврал Илья Игоревич. — Вы зачем осторожничаете?

— Низачем. Указание такое. А вот и Костик.

Костик кивнул Андрею успокаивающе, отодрал от куртки репейники, пристроил автомат на место и повернул ключ зажигания.

— За мостом осторожнее, — предупредил Андрей. — Там стекло.

— Знаю.

Здание на краю аула архитектурой напоминало сельский клуб. Таковым и являлось. Андрей проводил Илью Игоревича внутрь, посветил фонариком, убедился, что окна плотно забиты и тогда уже зажёг свечу.

— Сейчас к вам подойдут, — сказал он. — Если чаю нужно или ещё чего, скажите. Закончите разговаривать, свечку погасите и выходите вон в ту дверь.

Вместо ожидаемого азербайджанского террориста в тёмную комнату вошла тоненькая девушка. Она куталась в байковое солдатское одеяло, из-под которого торчали джинсы, заправленные в когда-то бывшие белыми вязаные шерстяные носки. Рыжие волосы выбивались из-под мохнатой папахи.

Девушка села за стол рядом с Ильёй Игоревичем, зябко поёжилась и спросила:

— Может быть, у вас есть сигарета, пожалуйста?

Даже если бы не акцент, само построение фразы отчётливо выдавало англо-саксонское, возможно, заокеанское, происхождение. Лишённый предрассудков Илья Игоревич тем не менее напрягся.

— Вы кто?

— Джейн Маккой. Американская журналистка. Фрилэнс.

— А что вы здесь делаете?

Лицо девушки сморщилось, как от звука бормашины. Она закусила губу.

— Не знаю, — неожиданно призналась Джейн. — Я сперва думала, что понимаю. А теперь не понимаю. Я жду.

— Чего?

Девушка пожала плечами.

— Чего-нибудь. Жду. Чего-нибудь. Может быть, войны. Возможно, землетрясения. Беды. Или кто-нибудь приедет и заберёт меня. Вот вы приехали. Но вы меня не заберёте. Да?

— Мне нужен один человек. Его зовут… Вы знаете?

— Знаю. Да. Его зовут Аббас Гусейнов. Только вы его не увидите.

— Почему?

— Не знаю. Так решили.

— Кто?

— Те, кто показал вам дорогу. Мне передали, что с вами буду говорить я.

— А вы здесь причём?

— Я его прятала в Москве. Я привезла его сюда. Я знаю всю историю.

Илья Игоревич посмотрел на сидящее рядом тщедушное существо и ощутил мощнейший прилив негодования. Конечно же, государство доведено до полного развала. Но и в этом случае невозможно предположить, чтобы эдакая пичуга, да ещё и иностранка, могла бы беспрепятственно вывезти из Москвы и транспортировать за полторы тысячи километров одного из самых разыскиваемых преступников в новейшей истории. ФСБ. МВД. «Альфа». «Вымпел». Бдительные российские граждане. И вот под носом у них сущий заморыш проводит операцию, которая… Которая — что? Которая необъяснима и невозможна. Будет о чём рассказать Федору Фёдоровичу. Надо всё-таки, чтобы он знал, с каким контингентом вынужден работать и какое наследство досталось ему от предшественников, не к ночи будь помянуты.

— Он где? — спросил Илья Игоревич в лоб. — Здесь?

Девушка оглянулась на дверь, за которой скрылся Андрей, и покачала головой.

— Он был здесь. Ещё утром. Потом я его не видела.

— Может, он в другой комнате?

— Здесь нет другой комнаты. Здесь вообще нет комнат. Только эта, и ещё подвал, где мы прятались днём. Больше ничего. Здесь его нет. И в подвале тоже нет.

— Ну тогда, — решительно заявил Илья Игоревич, — разговаривать не о чём. Я приехал специально, чтобы увидеться с Гусейновым.

Он оглянулся и увидел стоящего рядом Андрея. Тот, как и положено настоящему разведчику, появился совершенно бесшумно, даже старые половицы не скрипнули.

— Илья Игоревич, — сказал Андрей. — Вы вправе уйти, и мы немедленно отвезём вас обратно. Однако присутствие здесь госпожи Маккой в Москве ни с кем не обсуждалось. Про неё вообще никто не знает. Ларри Георгиевич просил вам передать, что ваша встреча с ней есть жест доброй воли с его стороны и демонстрация наивысшего доверия. Поговорите. Если у вас после этого возникнет необходимость увидеть ещё кого-то, скажите мне. Попробую организовать. Чаю не желаете?

Он бросил на стол полиэтиленовый пакет с батарейками и снова скрылся за дверью.

Дженни протянула Илье Игоревичу диктофон и четыре кассеты.

— На них поставлены номера. Здесь записано всё, что он рассказал, около двух часов. Потом мои комментарии. Многое из этого уже на серверах, готово к передаче в Интернет. Достаточно нажать кнопку.

— И кто будет нажимать?

— Я оставила все инструкции… Одним людям… Я больше не принимаю решений. Я жду.

Илья Игоревич испытующе посмотрел на девушку, убедился, что психологически она находится в весьма тяжёлом состоянии, надел наушники и включил диктофон.

Когда кассеты закончились, Илья Игоревич встал и прошёлся вокруг стола.

— Я всё понял, — сказал он. — Но у меня совершенно другой вопрос. Вернее — два вопроса. Можно? Первый вопрос такой. Вы с ним сколько-то дней прожили в Москве и, насколько я понимаю, около месяца здесь. Лучше вас его вряд ли кто знает. Скажите честно, что из этого правда?

— А как вы сами думаете?

— Не знаю, — признался Илья Игоревич. — Вернее сказать — даже не хочу знать. Если хотя бы половина и если документы, которые вы зачитываете, действительно существуют в природе и могут быть предъявлены, то это катастрофа, равной которой в истории России не было. Знаете весёлую птичку — страуса? Как что не так — голову в песок. Так вот. В этой ситуации не то что голову, а самому хочется в песок зарыться метра на три и пожить там лет десять-пятнадцать, пока все это не пройдёт. Но вы мне не ответили…