добрый и послушный. В меру. Не чуждый компромиссов, вдумчивый и согласный сотрудничать. Но в такие волшебные вечера вышедшему из сумрака х*ю мне очень захотелось сказать:

— Кого это ты забрать собрался, говноед?!!

Говорил я это мужику уже нос к носу, исполнив нехитрый трюк в виде двух быстрых переходов. Превратиться в туман, тут же начав движение, а затем сконденсироваться точно перед человеком таким образом, чтобы его туловище перекрыло возможные траектории пуль от сопровождения. Для большего эпатажа я еще за горло его аккуратно взял, чтобы человека не шатало под ветром жизненных невзгод. А то видно же, устал он по парковским говнам ко мне сюда бежать, вон дыхание неровное, жилка бьется…

— Мне повторить вопрос?! — встряхнул я онемевшего типа.

— Ты меня не расслышал, лейте-нант? — мужик оказался не робкого десятка настолько, что даже не потянулся к кобуре, вместо этого предпочтя злобно выкатить на меня шары и зашипеть, — Под расстрельную статью захотел?!

— Товарищ Окалина! — грубым голосом в то же время окликнул Юльку другой, — Как это понимать?!

— Виктор, отпусти подполковника Зелина. И отойди ко мне, — попросила за моей спиной Палатенцо, — Я хочу убедиться, что у них есть полномочия. Если найду их недостаточно убедительными, то уничтожу всех здесь присутствующих. Кроме тебя, конечно.

— У вас нет таких прав! — каркнул, бешено вытаращив глаза, отпущенный мной Зелин, даже не заметивший моего жеста доброй воли, — Юлия Игоревна!

— У меня есть возможности. И опустите оружие, — равнодушно бросила призрак, заставляя людей себя чувствовать максимально неуютным образом, — Виктор?

Я неторопливо зашагал задом к Юльке, а она также неторопливо двинулась вперед. Одно из преимуществ русского человека, а в моем случае аж дважды русского — мы спокойно себя чувствуем в ситуации гарантированного ядерного поражения в случае эскалации конфликта. Ну и, в принципе, для меня ничего в ситуации не поменялось. Если Окалина-старшая действительно арестована, то сдаваться неведомым «ксюхам» я не буду. Перевод со мной не оговорен, а значит, все катятся нахер!

Протягивая призраку какие-то сложенные вчетверо бумаги, подполковник едва не лопался от злости. Я же тем временем, почти не ощущая бодрящий мартовский ветерок голыми причиндалами, внимательно рассматривал эту группу захвата, а заодно и напряженно думал. Первое — они все схватились за оружие, значит… люди? Это странно. Второе — меня так-то должны защищать восемь призраков, включая и Юльку, но здесь она одна, хотя до общаги рукой подать. А их нет. Никого нет.

— Ордер в наличии, — оповестила Юлия свет Игоревна близлежащее пространство, — Бумаги не поддельные.

— Поможете отконвоировать Изотова до общежития, я вам звонок, Юлия Игоревна, хоть с самой Батраченко организую! И благодарность! — облегчение подполковника можно было черпать половником и обмазывать им больших африканских бегемотов.

Палатенцо задумалась, а у меня кишки скрутило предчувствием чего-то нехорошего. Не то чтобы ей нужна благодарность, у неё их самосвалами, да и…

— Витя, — спустя пару секунд родила Юлька, — Ржа-три!

— Эй! — что-то почуяв, орёт солдат, обращавшийся ранее к ней.

Ну наконец-то!

Вновь взорвавшись облаком тумана, я тут же налетел на Юльку, накрывая глухо взвизгнувшего подполковника и еще нескольких бойцов, а затем полетел дальше, попутно скручиваясь в относительно тугую туманную спираль, в которой сейчас, как кошка в стиральной машине, болталась потерявшая форму призрак. Позади слышались вопли, матюги, даже выстрелы непонятно куда, но мне на это было пофиг.

Изотов Виктор Анатольевич, пребывая в форме Великого Белого Глиста, впервые вырвался на волю, устремляясь в паническое, но продуманное бегство.

Ладно, вру, не паническое. Но мне хотелось, чтобы именно паническое, потому как полёт на низкой высоте крайне напоминал изредка снящиеся яркие сны, в которых ты убегаешь, убегаешь и убегаешь, то внезапно умея прыгать с крыши на крышу, то стелясь по поверхности так, как будто бы у тебя нет ни ног, ни костей… в общем, романтика. Эйфория, свобода! Прости, братан с пулеметом, я тебя напугал!

Когда я последний раз наведывался в Институт утилизации крупного рогатого скота, то это было отнюдь не за тем, чтобы полюбоваться на прибуханную спящую Нину Валерьевну. Скорее, наоборот, она тут была ни при чем. Мой душевный разговор с Окалиной-старшей тогда быстро перерос в разбор полётов, где мне популярно объяснили, что может настать жопа. И настать она может как раз из-за тех людей, которые сумели организовать массовый засыл иностранных наемников-неосапиантов прямиком на территорию Стакомска.

Это была акция, объясняла мне Окалина, очень серьезная акция. Грубая и простая внешне, безусловно, но для того, чтобы отбить меня у похитителей, местным пришлось продемонстрировать систему защиты (или зачистки) станций метро. Вытащить из рукава козырь. Тем не менее, засыл груды пусть элитного, но всё-таки непрофессионального «мяса» для отвлечения внимания от группы профессионалов-загонщиков — это было чрезвычайно мощно. Шансов, что после этого наши не выйдут на след тех, кто это всё заварил — не было. Следовательно, тот кто устроил настолько грубую акцию, обладал ресурсами, но при этом был в отчаянии.

И он обязательно должен был попытаться снова. Майор предполагала два варианта развития событий. В первом случае мой недоброжелатель предполагался резидентом другой страны, а значит, должен был нанять профессионалов-неосапиантов экстра-класса, которых в свободном доступе по миру единицы. Шансы на подобное, учитывая, что улей с шершнями уже пнут и они не успокоятся, пока не натянут глаз на жопу хулигану, были откровенно мизерные. Во втором же случае, организатор должен был быть кем-то из наших. Тогда, потерпев неудачу на прямом захвате и чувствуя раскаленный чугунный хер в мозолистых руках вынюхивающих его спецслужб, этот злогей должен попробовать либо удрать, либо попытаться взять меня в обход Окалины, удалив её под каким-либо предлогом от власти. Хотя бы на сутки.

А затем организовать мой «перевод».

Только я вывернул на пустую четырехполоску, как увидел спешащих навстречу «когтей». Мужики ехали на одном из своих облегченных бронетранспортёров, но явно слегка опаздывали к движу. Поэтому нам предстояло встретиться лоб в лоб. Относительно, конечно, так как водила, видимо от счастья лицезрения здорового белого червяка, пытающегося выглядеть как бешеное сверло, тут же дал по тормозам, пуская здоровенную машину юзом.

Мне ничего не оставалось, как изображать из себя припадочную истерящую кобру, которая хочет в небеса, но прилипла жопой к асфальту, пока воющий как ушибленный по яйцам сатана бронетранспортёр пёр на меня боком наподобие игривого котёнка. И только когда он полностью остановился, я напал, накрывая машину сплошным облаком себя