– Я думаю, - все ток же без слов я, - я пытаюсь понять, что же здесь произошло. Что здесь происходит. С этими людьми и с тобой. Когда я пойму, что происходит, я пойму, что со всем этим делать.

– Ты не понимаешь всего одной вещи, - произнес этот слепой призрак-греза моего любимого падавана, - того, что ты уже понял все, что можно было понять. Ты просто не хочешь в это поверить.

Затем завеса уплощается и углубляется, становясь подобной ночи, и я не помню ничего до того момента, когда несколько позже (немного позже) я бежал один зигзагами сквозь джунгли.

Спускаясь вниз по длинному-длинному склону, обожженному лавой, я чувствовал партизан, идущих где-то впереди, благодаря темному следу, что, как дым, тянулся за ними в Силе. А еще я мог идти по их следу из-за кровавых следов, что оставляли за собой многие раненые.

И я помню, как, соскользнув по руслу высохшего ручья, увидел ждущего меня Кара Вэстора.

Кар Вэстор…

Мне много есть, чего сказать, об этом лор пилеке. О силах, которыми он обладает, начиная с извлечения ос лихорадки из Беша и Шрам и заканчивая тем, что джунгли, кажется, сами расступаются перед ним и вновь смыкаются позади. О его последователях, этих шести корунаях, что он называет акк-стражами, о людях, которых он превратил в малые отзвуки себя самого. О том, как он обучил их пользоваться их фир-менным оружием, этими ужасными «виброщитами», которые сам разработал и создал. Даже маленькие детали: природная свирепость его взгляда, наполненная звуками джунглей, а не словами, речь, то, как ты понимаешь его слова, которые твоим собственным голосом шепчут в твоей голове, - все это заслуживает рассмотрения гораздо более глубокого, чем я могу себе здесь позволить.

Не знаю наверняка, почему мне потребовалось столько времени, чтобы понять, что он и я - естественные враги.

* * *

Лор пилек стоял ниже по склону, держа в руке поводья оседланного траводава. Траводав, не отрываясь, с подозрением смотрел одним из своих трех глаз на Вэстора, и, когда тот начинал говорить, траводав начинал дрожать так, словно собирался убежать, но не мог из-за того, что какая-то невидимая сила побеждала его инстинкты.

– Джедай Винду. Тебя зовут, дошало.

МеЙсу не было нужды спрашивать, кто его зовет:

– Где она?

– В часе езды отсюда. Отдыхает в хауде. Она более не может ходить.

Эти слова ошарашили Мейса: перспектива мира внезапно изменилась, словно он смотрел на его отражение в дрожащей глади бассейна.

– В часе.. Не может ходить?.. - эти слова не могли быть правдой, но Сила подсказывала, что в них нет лжи. - Она была здесь… была здесь буквально только что…

– Нет.

– Но она была… Она поприветствовала меня, и… - Мейс провел ладонью по черепу в поисках крови или шишки, в поисках травмы головы. - Я вернул ей меч… мы сражались… мы сражались против кораблей…

– Ты сражался в одиночку.

– Она была со мной…

– Когда ты не присоединился к колонне, я послал двоих своих людей, чтобы они проверили, что с тобой случилось. Они наблюдали снизу, прячась от балавайских кораблей. Они видели тебя: ты был один посреди поселения, и твои лезвия мелькали, отражая бластер-ный огонь. Мои люди говорят, что ты в одиночку заставил корабли улететь, хотя, кажется, повреждений ты им не нанес. Возможно, ты научил балаваев бояться лезвия джедаев, - он показал Мейсу свои заостренные зубы. - Ник Росту много рассказывал о твоей победе на перевале. Даже я, вероятно, не смог бы совершить подобное.

– Она была со мной, - Мейс стоял, уставившись на следы от смолы портаака, прилипшей к рукам. - Мы сражались… или разговаривали… Я, кажется, не могу вспомнить…

– Ты вспоминаешь пилекотан.

– Силу?.. Ты хочешь сказать, это было некое видение Силы?

– Пилекотан приносит нам сны наяву о наших желаниях и страхах, - голос Вэстора наполнился замогильными, но не злыми интонациями. - Когда мы желаем того, чего боимся, и боимся того, чего желаем, пилекотан всегда отвечает. Неужели джедаи забыли это?

– Все казалось таким реальным… это казалось даже более реальным, чем ты сейчас.

Вэстор пожал плечами:

– Оно было реальным. Только пилекотан реален. Все остальное - формы и тени, что слабее облаков… и памяти. Мы - сон пилекотана. Это джедаи тоже забыли?

Мейс не ответил. Лишь осознал, что вес в его куртке распределен по-прежнему равномерно: он проверил ладонью правую часть груди и почувствовал сквозь испачканную кожу пантеры очертания светового меча, схожие с очертаниями его собственного меча, который он носил слева.

Световой меч Депы.

И если то, что он видел в поселении, было лишь видением Силы, то что? Меняло ли это правду, что он увидел? Меняло ли это правду, что она увидела в нем?

Благодаря Силе эти правды становились более реальны. А не менее.

– Сон, - пробормотал он себе под нос. - Греза… Вэстор жестами показал, что надо забираться в седло.

– Может быть, она и сон, но откажись предстать перед ней, и ты узнаешь, как легко сон превращается в кошмар.

Мейс забрался в седло, даже не сказав лор пилеку, что он уже знает, как легко это происходит.

Какой-то нелепый импульс заставил его спросить:

– А тебе, Кар Вэстор, какие видения посылает пилекотан тебе?

Вэстор бесконечно долго смотрел в глаза Мейсу, нечеловечески долго. Его взгляд был столь же полон опасности, сколь сами джунгли.

– Зачем пилекотану что-то показывать мне? У меня нет страхов.

– И нет желаний?

Но Вэстор уже отвернулся и повел за собой травода-ва, никак не выказав того, услышал он вопрос или нет.

Из личных дневников Мейсо Винду

Кар Вэстор пешком вел моего траводава: он умудрялся находить путь сквозь самые плотные, самые переплетенные заросли настолько легко, что казалось, будто мы все время идем по отличной тропинке. Через некоторое время мне начало казаться (и кажется до сих пор), что лишь половина его умения продвигаться сквозь джунгли шла от зрения. Другая половина шла от незамутненной мощи. Он не просто чувствовал путь там, где его никто другой не видел. Мне кажется, он при необходимости создавал проход там, где его вообще не было.

Впрочем, возможно, «создавать» не самое подходящее слово.

Я ни разу не увидел эту незамутненную мощь в действии: я не видел, чтобы деревья двигались или чтобы хитросплетения корней и лиан сами развязывались. Но я чувствовал непрерывный поток Силы, двигающийся циклично, словно от дыхания какого-то огромного существа. Мощь втекала в него и вытекала из него. Но ощущения оттого, как он пользуется ей, были схожи по силе с ощущениями моих собственных мышц, потребляющих сахар, что питает их.

И это очень верная ассоциация, ибо мы двигались по джунглям, словно кровяные тельца их вен. Или мысли их бесконечного разума.