Это не личное восприятие одного из многих. Почти дословно такие беседы проводились с сотнями молодых специалистов. И вот таким образом информированные о будущей работе вчерашние студенты отправлялись в путь. В дороге никто даже не пытался обсуждать с попутчиками маршрут или конечный пункт поездки. Каждый хранил свое нетерпение при себе. Сегодня трудно представить себе изумление прибывших, которые, рассматривая окружающий мир, никак не могли поверить, что прибыли по назначению. Неприглядный поселок — бараки, домики, приютившиеся на косогоре, непролазная дорожная грязь, никаких внешних намеков на наличие хоть какого-нибудь производства… Базар, где торговали окрестные жители, говорившие на русском и мордовском языках, бедно одетые, многие в лаптях… Стройка, да еще вокруг — проволока, часовые, собаки…

Гнетущее настроение. Но оно частично улетучивалось, когда происходило знакомство с теми, кто встречал «новобранцев» ядерного центра. Встречи были совершенно неформальными, проходили почти в домашней атмосфере. Чувствовалась убежденность встречающих в том, что задуманное имеет реальные шансы на успех. Простота общения дополнялась серьезным, деловым разъяснением тех задач, которые предстояло решить. Режим строгой секретности, естественно, налагал свой отпечаток. Большинство старожилов объекта сегодня вспоминают об этой стороне своей жизни без всякого надрыва. Скорее с юмором. Особенно это касается «кухни» оформления на работу в КБ-11 и курьезов, связанных с приездом на объект. Позднее о кадровой политике даже частушки сочинили.

Примерно таким же образом забирали с заводов опытных руководителей, специалистов, чему служит подтверждением достаточное количество мемуарных свидетельств.

Кстати, выпускников вузов экзаменовали порой по прибытии на место самым оригинальным образом, в зависимости от характера предстоящей работы. Молодых специалистов собирали у начальника отдела кадров Хмелевцева Александра Михайловича. Затем в ходе собеседования их распределяли по различным объектам. Веселовский рассказывал, как будущий доктор, лауреат Ленинской премии Леонид Иванович Огнев под взглядом более чем ста глаз бывших студентов прямо в кабинете кадровика брал интегралы. Он, единственный из молодых специалистов, на предложение пойти в теоретики ответил положительно. Экзаменовал его уже работающий, молодой теоретик Никита Попов.

Экзамен был с подвохом. Выполнив часть задания, вспотевший Огнев никак не мог решить оставшийся интеграл. Наконец экзаменатор сжалился: «Не мучайся, он не берущийся… Да, не очень-то у Вас с математикой!» Однако в теоретический отдел Л. И. Огнев был принят. Впоследствии Леонид Иванович стал начальником теоретического отдела, а кандидат наук Никита Анатольевич Попов — его подчиненным.

Другой молодой специалист, впоследствии видный ученый Л. П. Феоктистов вспоминал, что проверка продолжалась и далее в ходе работы. Не обходилось без курьезов. «Первое мое знакомство с теоретиками отдела Я. Б. Зельдовича происходило, можно сказать, при драматических для меня обстоятельствах. Добрейший Д. А. Франк-Каменецкий витиевато мне объяснил, что если я не возражаю, то у них принято, в порядке знакомства, устраивать для новичков небольшой экзамен. Я отвечал, что не возражаю. Все оживились, расселись, и десять глаз впились в меня в ожидании развлечения. Однако быстро наступило разочарование: подопытный отвечал спокойно, с достоинством, правильно, не сморкался поминутно и не потел. Особенно активно переживал молодой, сухощавенький, к которому все обращались почтительно — Николай Александрович. (Н. А. Дмитриев. — В. М.). Сразу стало ясно, что именно он напридумывал заковыристые вопросы, но я явно ускользал из расставленных сетей. И тут сухощавенький выложил последний, убийственный козырь: „А не могли бы Вы вычислить интеграл In xdx от 0 до 1?“ Я задумался, зашевелил губами. Народ ликовал: попался, дескать, пескарь. Но тут раздался мой тихий голос — „минус единица“. Так же тихо обескураженный дирижер Николай Александрович спрашивает: „Как вы в уме сообразили?“ Мой ответ — „по частям“ — поверг публику в шок, как в телевизионной рекламе или в „Ревизоре“ Гоголя. Теперь время приоткрыть небольшой секрет. Дело в том, что это был у них не первый экзамен, и я был также не первым испытуемым. Слух об экзамене распространялся. Ленивые теоретики повторяли его из раза в раз. Выучить правильные ответы было несложно. Я, естественно, волновался, но действие в соответствии с театральными канонами выдержал»[72].

С самого начала молодым специалистам устанавливалась очень хорошая заработная плата в размере 1200–1300 рублей. За красный диплом доплачивали 100 рублей, зональные составляли 20 процентов. Словом, молодой специалист сразу обеспечивался баснословной по тогдашним представлениям зарплатой.

И что интересно! Отношение к молодежи в ядерном центре никак нельзя назвать формально-бюрократическим. Казалось бы, парадокс — полная секретность, высочайшая степень централизации всех работ по атомному проекту, почти круглосуточная занятость руководства, и при этом — заинтересованное внимание к каждому конкретному специалисту. Если продолжить тему, то можно привести огромное число архивных документов, показывающих, как решались вопросы не только производственного использования молодых кадров, но и проблемы улучшения материально-бытовых условий их жизни. Поэтому, наверное, молодежь, прибыв на объект в ту пору, в итоге успешно реализовывала свой потенциал. Многие молодые специалисты, работая здесь, обрели свое место в науке и жизни. Помогал, конечно, и характер самой работы, ее новизна и увлекательность. Немало молодых «объектовцев» «призыва» 1946 и 1947 годов стали видными учеными и организаторами атомной промышленности страны, создателями ее ядерного оружейного комплекса. Кадрами, выросшими здесь, в КБ-11, были укреплены многие научно-исследовательские центры оборонного назначения, возникшие позже. Специфика работы над атомным проектом заставляла уделять неослабное внимание проблеме подготовки и переподготовки кадров. Это касалось как научных работников, так и производственников. Уже в 1947 году были разработаны дифференцированные для различных категорий рабочих и ИТР планы и программы повышения квалификации. Подготовка рабочих осуществлялась через постоянно действующие курсы техминимума, функционировавшие на заводах КБ-11. Для лаборантов и отдельно для ИТР различных категорий были организованы кустовые курсы. Научно-конструкторские кадры обучались на ежемесячных научных и технических семинарах. В апреле 1949 года на объекте был создан вечерний техникум, а с осени того же года первые 267 человек начали здесь учиться.

В январе 1950 года вышло постановление Совета министров СССР «О подготовке научных кадров и о высшем образовании без отрыва от производства работников объектов ПГУ». Этим постановлением предусматривалось создание заочной аспирантуры на объекте и возможность организации здесь приемных экзаменов в вузы, готовившие специалистов по специальностям, необходимым ядерному центру. Надо сказать, что в период начального, наиболее интенсивного и напряженного этапа реализации атомного проекта и организационного оформления объекта, «отвлечение» людей на учебу не то что не поощрялось, но в этом направлении фактически ничего не предпринималось со стороны научных и административных руководителей КБ-11. Поэтому до 1949 года не было защищено ни одной диссертации по разрабатываемой тематике, хотя новых научных и инженерных идей высказывалось и разрабатывалось много. Но «подпирали» сроки, и было не до оформления диссертаций и получения ученых званий.