Соня покраснела еще больше. Теперь ей уже стало жарко. В самом деле, почему она не переоделась с утра в более приличное, не порванное платье? Разве мало у нее с собой нарядов, один другого роскошнее? Так и ходит в платье с отпоротой оборкой, открывает нескромным взглядам ноги по самые щиколотки! Но потом она представила себя в платьях, подаренных королевой, и решила, что в них среди этих простых людей она выглядела бы просто глупо. Да и кого ей стесняться? Не этого же бедняка, который спит на сене.

— Прошу тебя, Бернар, — вступилась за нее Люси, — ты никогда не разбираешь, с кем можно говорить в подобном тоне, а с кем нельзя. Мадемуазель — не дочь трактирщика, она попала к нам не по своей воле, и папа просил тебя предупредить, чтобы ты придерживал свой дерзкий язык.

— Кстати, а где наш дорогой папаша? Не поджидает ли он меня где-нибудь со своим любимым хлыстом в руке?

— Это ты перед нашей гостьей расхрабрился? Забыл, как улепетывал вчера от батюшки со всех ног?

— Понятное дело. Если не хочешь, чтобы спину тебе располосовали, как малолетнему ребенку, будешь улепетывать, — ничуть не смутился братец. — Не стану же я драться с родным отцом! Лучше, сестренка, полей мне на руки, помоги умыться, а не пили, точно злая жена — такой ты стать всегда успеешь!

— Погодите минутку, ваше сиятельство, — попросила Люси, — иначе мы от этого гуляки вовек не избавимся!

— Любящая сестра представила бы своего брата с лучшей стороны. Рассказала, какой он хороший, работящий… А ты! Ну скажи, какая девица после твоих слов захочет за меня замуж пойти?.. Кстати, ваше сиятельство, как вам кажется, из меня получится хороший муж?

Соня растерялась. Все-таки она слишком мало времени провела при дворе, чтобы научиться не смущаться всякий раз и находить выход из любой ситуации. Казалось бы, подхвати верный тон, ответь молодому человеку столь же шутливо, а она стоит чуть ли не с открытым ртом и не может ничего остроумного придумать.

— Вот видишь! — Он обратил к Люси мокрое, нарочито грустное лицо. — Первая же спрошенная мною женщина отвечает отказом, а разве я урод?

На этот раз жалобный взгляд был обращен к Соне.

— Н-нет! — ответила она. — Вы вовсе не урод. Скорее наоборот…

— Наоборот? — вроде с надеждой обрадовался он, но Соня увидела, что он валяет дурака, попросту разглядывая ее между делом. — Значит, я красив?

Не в силах больше подыгрывать ему, Соня повернулась и пошла в дом, бросив ему на ходу:

— Возможно, найдется девушка, которой вы понравитесь.

На этот раз, кажется, она сумела его осадить. Он ничего не сказал, но княжна слышала, как Люси выговаривает брату:

— Какая муха тебя укусила? Мадемуазель — не какая-нибудь Полетта. Ищи девушку по себе, а не распускай перья перед аристократками…

Что ответил сестре Бернар и ответил ли, Соня уже не слышала, но еще некоторое время ощущала неловкость.

Она вдруг почувствовала, что ужасно проголодалась, и, потоптавшись в небольшой передней комнате, пошла к кухне, которую нашла по божественному аромату свежих булочек.

На кухне Соня застала немолодую, но еще крепкую женщину, которая и пекла эти самые булочки.

— Садитесь к столу, дорогая, — сказала эта женщина, ничуть не удивившись ни Сониному виду, ни вообще появлению княжны в ее вотчине. — Люси рассказала мне вашу историю…

Интересно, а что знает сама Люси? Или теперь похождения княжны Астаховой будут рассказывать во Франции наряду с народными балладами?

Все мысли смешались в ее голове, и скорей всего происходило это от неуверенности в себе и полного отсутствия каких-либо планов. За нее королева и герцогиня де Полиньяк решили эту поездку, за нее приготовили все, включая багаж и туалеты, а теперь Соня осталась одна… Или не одна? Но не станет же она привлекать к своему делу этих простых людей, которые приняли ее как своего хорошего друга или близкую родственницу. Она не знает, как действовать дальше, это правда. Но зато у нее есть деньги!.. За которые, однако, не купишь ни опыта, ни преданности…

Женщина поставила перед Соней стакан молока, придвинула блюдо с булочками. Тут же стояли тарелки с маслом, сыром и холодной телятиной — еда простая, но вкусная и сытная. Впрочем, по утрам Соня ела немного, даже если у нее, как теперь, разыгрывался аппетит.

Машинально отщипывая по кусочку еще горячей булочки, она предавалась своим невеселым мыслям. Однако додумать ей не дали.

— Тетушка Аньес, спаси меня от этой ненормальной! — кричал вбежавший на кухню Бернар. — Вылила мне на голову кувшин ледяной воды…

— Бернар, тебе скоро тридцать лет, — добродушно заметила его тетушка. — В твоем возрасте…

— Мой отец имел уже двоих детей, — подхватил Бернар, усаживаясь за стол напротив Софьи без всяких церемоний. — Приятного аппетита! — вдруг проговорил он. — Простите, что сел за стол без вашего разрешения.

— Что вы сказали? — переспросила Соня. Похоже, этот мужчина обладал редкой способностью переворачивать все вокруг него с ног на голову; чем-то он напомнил ей Фуше. Наверное, такой же любитель женщин, не привыкший особенно с ними церемониться.

— На вашем лице так отчетливо отразилось: невоспитанная деревенщина…

— Но я ведь вам этого не сказала.

Она уже не раз слышала от Тредиаковского, что по ее лицу можно читать, как по книге. Вот и этот крестьянин тоже все понял.

— И на том спасибо.

Он привстал и шутовски поклонился.

— Тебя опять охладить? — насмешливо спросила вошедшая в кухню Люси.

— Только попробуй! — вдруг жестко вымолвил тот, который всего несколько мгновений назад казался легкомысленным повесой; оказывается, он может быть и совсем другим. А потом добавил уже помягче:

— Побаловалась, и довольно.

— Глупый ты, — грустно сказала Люси. — Так и будешь до старости на сеновале спать? Я хотела ее сиятельство попросить, чтобы взяла тебя на службу, а ты сам все портишь.

— На какую такую службу? — недоверчиво хмыкнул Бернар, но в его глазах зажегся интерес.

— Вы простите меня, мадемуазель, что я говорю такое, — обратилась к Соне Люси. — Просто мне подумалось: вам предстоит дальняя дорога, а нанимать где-нибудь кучеров и охранников попросту опасно. В людях вы не разбираетесь…

Соня про себя возмутилась: отчего каждый считает себя вправе судить о ее способностях?

— Простите, я хотела сказать, что вряд ли прежде вам приходилось самой этим заниматься, вон у вас какой гардероб…

При чем здесь Сонины туалеты?

— Ваше сиятельство далеко держит путь? — поинтересовался Бернар.

Теперь у него был совсем другой тон. Но они оба ошибаются — Соня вовсе не собирается нанимать себе слуг из крестьян. Разве что бывших военных, которые в случае подобного вчерашнему происшествия могли бы ее защитить…