В этот момент начальник обхватил ее обеими руками и повалил на пол, покрытый ковром. Он был мощным мужчиной, и, казалось, его тело расплющило хрупкую женскую фигуру. Навалившись на нее, он одной рукой с силой раздирал в стороны ее стиснутые ноги, другой пытался стянуть с себя брюки… Лапидаров, почти в экстазе, сильнее приоткрыл двери, ведь на это никто не обращал внимания! Потому-то так ясно он и видел все, что произошло дальше. Начальник по-звериному взвыл, подскочив в воздухе всем телом, и в этот момент Эльза выскользнула из-под него, мгновенно оказавшись на ногах. Он тоже стал подниматься, держась рукой за окровавленную щеку, в которую она несколькими секундами назад вцепилась зубами, но делал это медленно, неуклюже, громко и грязно ругаясь. И был еще почти на четвереньках, когда она, схватив со стола статуэтку, с размаху опустила ее на затылок мужчины…

Лапидаров много раз видел эту статуэтку на столе начальника тюрьмы. Она изображала бородатого голого мужчину с искаженным лицом и двух тоже сильно испуганных голых парнишек: все трое были опутаны громадным удавом и пытались от него избавиться. Начальник тюрьмы рассказывал Мирону, что это какой-то древний грек с сыновьями борется со змеями. Статуэтка начальнику очень нравилась, наверное, вызывала какие-то ассоциации с его тюремной службой – цепями, оковами! Она была небольшая, но тяжелая, бронзовая. И Лапидаров видел, как статуэтка опустилась на затылок начальника, как брызнула во все стороны кровь, а тот, так и не поднявшись до конца, ткнулся лицом в ковер. Эльза стояла и смотрела на него: наверное, это продолжалось несколько мгновений, но Лапидаров, сам застывший в шоке, не замечал времени. Потом женщина быстро и целенаправленно, словно делала давно решенное и задуманное, подошла к окну, распахнула, рванув на себя рамы, легко вскочила на подоконник и прыгнула вниз. Ни на секунду не замешкалась, не оглянулась…

Первый, и второй, и даже третий этаж тюремного административного корпуса был забран решетками – все комнаты, кроме кабинета начальника. Он как-то говорил Лапидарову, что в своем кабинете предпочитает не чувствовать себя как в тюрьме! Шутил. Но был совершенно уверен, что из его кабинета никто не сможет убежать на волю. И был прав – Эльза тоже не смогла. Но Лапидаров – единственный свидетель – понимал, что она и не хотела этого. Она хотела умереть! Там, внизу, были железные заостренные колья кованой ограды, и Лапидаров, как только женщина прыгнула, вздрогнул всем телом, словно почувствовал их стремительное приближение…

Никогда и никому он не рассказывал о том, что все видел своими глазами. Наглухо прикрыл двери кабинета, быстро пробежал приемную, выскочил в коридор и стал по нему прохаживаться. А через несколько минут прибежали охранники, видевшие из другого конца двора прыгнувшую из окна и повисшую на кольях женщину… Не рассказывал он об этом и Людвигу Августовичу, когда вел с ним разговор о его сестре. Он ведь не случайно поселился именно в пансионате «Целебные воды»: когда приехал в Баден-Баден и стал искать жилье, услышанная фамилия Лютц всколыхнула в нем воспоминания. Он пришел в пансионат и почти сразу убедился, что судьба неожиданно свела его с родственниками той самой Эльзы. Хозяина звали именно Людвиг Лютц, были они выходцами из России, дочка носила имя Эльза. Но, самое главное, у них был сын Эрих – по возрасту именно таким должен был быть сын той арестантки! Радостное возбуждение, охватившее Лапидарова, не могло его обмануть: он напал на золотую жилу! Он без труда поселился в «Целебных водах» – курортный сезон только начинался, постояльцев еще не было – и стал обдумывать свои действия.

Последние годы Лапидарову все чаще хотелось покоя и стабильности. Он прожил бурную жизнь в погоне за большими деньгами, но по-настоящему прилично заработал только сейчас, с фальшивомонетчиками. Но это был и самый опасный отрезок его биографии: в случае чего – каторги не миновать! А ведь ему уже за сорок… Здесь, в Баден-Бадене, перед ним открываются отличные перспективы безбедной и даже богатой жизни, а, главное, – спокойной, совершенно законной! Он быстро пригляделся к Лютцам и понял: этих людей он возьмет голыми руками! К тому же ему очень понравилась молоденькая Лизочка. Ох, недаром ее звали так же, как ту стерву, – Эльза Лютц! Пусть эта девчонка внешне вроде бы не похожа – светленькая, застенчивая… Но что-то в них есть общее – фигура, поворот головы, неуловимое мерцание в глубине глаз! Все чаще и чаще Лапидаров возвращался к мысли: вот если бы жениться на ней! Тогда даже переход пансионата к нему ни у кого не вызовет подозрений…

Но обо всех этих своих планах Лапидаров тогда, в пивном ресторане, не рассказал Келецкому. Посчитал, что еще рано, да и просто побаивался Виктоˆра. Решил: поработаю, пока группа обосновалась здесь, в Баден-Бадене. А когда снимутся с места, станут переезжать – вот тогда и скажу… Но все-таки откровенный разговор между двумя сообщниками состоялся – немного позже.

Сергей Ермошин, кружась над замком Альтеринг, успел увидеть значительно больше, чем Эльза. Девушка просто наслаждалась полетом, смотрела вокруг и вниз с восторгом и любопытством. То, что она увидела неосторожно выбежавшего «обитателя» замка, – случайность. У Сергея же была цель. Он тоже не знал, что именно ему доведется увидеть, но был предельно внимателен. И потом: у него был опытный, наметанный взгляд, он умел по-особенному видеть с высоты.

Летное поле они покинули небольшой компанией: Викентий Павлович, Людмила с Катюшей, Сергей и Эльза. Чудесный день достиг только своей середины, у всех было приподнятое настроение, и они не спешили в Баден-Баден. Решили погулять по Карлсруэ, перекусить в кафе-кондитерской. Музей редкостей и маленькая картинная галерея были закрыты, но это никого не огорчило. По дорожкам сквера катались на велосипедах спортивного вида девушки и парни, служители поливали из шлангов тротуары… Эльза вновь и вновь начинала рассказывать о полете: сквозь облако к солнцу, над лесом и замком, рядом с птицей… Она хоть и помнила слова Сергея о том, что именно Петрусенко попросил пролететь над замком, но все равно молчала об увиденном. Ей было неизвестно, посвящает ли Викентий Павлович в свои дела жену. Но главное – Сергей не подавал никакого знака. То, что Ермошин сразу же, еще при встрече, многозначительно кивнул следователю, девушка не заметила…

Потом они зашли в маленькое нарядное кафе – таких в городе было много. Заказали домашних колбасок в слоеном тесте, маленьких пирожков с мясом и грибами, сладкий омлет «Фламбир» к кофе и персики в шлафроке. Когда их стол был накрыт, Викентий Павлович сказал:

– Теперь поговорим о деле.

Взял под руку Люсю, улыбнулся одновременно Эльзе и Сергею:

– Наши подруги – наши лучшие помощницы! Так ведь?

– Это точно! – Ермошин тоже взял Эльзу под руку. – Лиза кое-что видела сама. Расскажи!

Девушка рассказала и даже описала человека из замка. Конечно, тогда сразу она вроде бы не разглядела деталей, но как только начала рассказывать, почему-то поняла, что виденный ею мужчина был немолод, темноволос и бородат. Как только Эльза замолчала, Ермошин с энтузиазмом воскликнул:

– Викентий Павлович, я готов вам аплодировать! Каким чудом вы поняли, что там, в замке, должны быть люди?