– Выкупа, – повторила Ивейна, усаживаясь. Несмотря на все усилия, ей не удалось скрыть иронию. – Понятно. И во что он меня оценил?

Эдуард только рукой махнул.

– Об этом мы не говорили. Рорик рассказал, что его отец умер, что его мать, оказывается, была англичанкой, и что он решил не мстить больше за смерть кузена. Он поклялся, что хотел отвезти тебя домой, но его брат тебя похитил. И признаюсь, Ивейна, мне никогда не понять этих норвежцев.

Он стукнул кулаком по столу, и девушка вздрогнула.

– Этот человек мстил своим же соотечественникам, год за годом убивал моих воинов, потому что Ситрик по собственной глупости угодил на виселицу. Но когда я убил его брата, Рорик заявил, что его надо было повесить, как собаку, потому что он не заслужил почетной смерти от меча. Уму непостижимо!

– Своим соотечественникам? – Ивейна покачала головой. – Когда Ситрик погиб, Рорик ничего еще не знал о своей матери.

– Да, но ты меня не поняла. Я долгое время считал Рорика одним из нас. Мы же с ним почти одногодки, мы были друзьями, черт побери. Он даже принял христианство.

– Что?!

– Ты не знала? – Эдуард удивленно выгнул брови. Помолчал немного, а затем откинулся на спинку кресла, не сводя глаз с Ивейны. – Да и откуда тебе знать? Рорик захватил тебя бесчувственную ради выкупа. Зачем ему с тобой откровенничать?

– Вот именно, зачем? – мрачно согласилась Ивейна. Но не удержалась, чтобы не похвастаться своими познаниями. – У норвежцев очень суровые законы мести, – начала она.

– Господи, девочка, мне это можешь не говорить! – На этот раз кулак опустился на подлокотник кресла. – У саксов все то же самое. Убийца платит жизнью.

Ивейна поморщилась.

– И как же Рорик стал христианином? – спросила она.

Король прищурился.

– Тебе это интересно?

– Я знаю, что это не часто случается. – О, да, она тоже умела играть словами и отвечать на вопросы, ничего по сути не отвечая.

– Думаю, все началось, когда отец заключил договор с Гутрумом, создав Денло. Гутрум принял крещение, а когда Рорик несколько лет спустя вступил под его знамена, то тоже решил окреститься. После смерти Гутрума многие из его последователей решили, что договор утратил силу. Датчане восстали, и набеги норманнов возобновились.

– А что делал Рорик?

– Когда Ситрик с остальными ушел в Нормандию, Рорик присоединился к нам. Он был очень молод, лет двадцати, и несколько раз исполнял роль посланника между королевским двором и датчанами. Мой отец ему покровительствовал. Странно даже, что ты не встречала его, впрочем, ты была еще совсем маленькой.

Ивейна нетерпеливо заерзала в кресле; слушать о собственном детстве ей было неинтересно.

– И что?

Эдуард пожал плечами.

– Рорик часто ездил в Норвегию. Он только что вернулся из дома, когда мы узнали о крупном морском сражении с датчанами. Мой отец создал флот, и мы могли защищать побережье, но в тот день случилась страшная беда. Несколько наших судов сели на мель, и людей перерезали, словно крыс в мышеловке. Наши воины смотрели на это побоище с берега, но ничего не могли поделать. Возмездие наступило, когда датские корабли тоже получили повреждения, и командам пришлось высадиться на берег.

– Что дальше? – нетерпеливо спросила Ивейна.

– Отец приказал доставить датчан в Винчестер и повесить за измену. Среди них оказался Ситрик и его люди.

– Значит, их тоже повесили.

– Да. Рорик пытался заступиться за них, но безрезультатно. Он уехал, поклявшись отомстить.

– Но он же не угрожал лично тебе или Альфреду.

– Думаешь, это его оправдывает? – возмутился Эдуард, снова стукнув по подлокотнику.

– Он вернул меня на родину и… и я должна поблагодарить его за спасение моей жизни. Дважды, если считать избавление от Сьюлина. – Ивейна решила, что это подходящий предлог. – Если он еще здесь…

– Где-то там. – Эдуард взмахнул рукой, указывая на лагерь. – Ты не видела кораблей, потому что «Морской дракон» Рорика стоит за утесом, а второй корабль забрал Торольв, чтобы вернуться на нем в Норвегию. Негодяев, которые служили брату Рорика, он увез с собой, в цепях. Все лучше, чем бросить их здесь без еды и оружия, когда мы свернем лагерь.

– Ой. А я даже не знаю, где мы находимся.

– Близ Честера, – ответил король. – Я подумываю о том, чтобы восстановить этот город и сделать его своей военной базой.

– Ясно. – Ивейна пожала плечами. – Значит, Рорику придется дожидаться, пока Торольв вернется.

– Думаю, да.

Ивейна поморщилась. Она пыталась постепенно подвести короля к вопросу, который тревожил ее сильнее всего, но, кажется, только вывела его из себя.

– Эдуард, ты не можешь сказать, что ты собираешься с ним сделать?

– С ним сделать? Ты сама решила его судьбу, когда потребовала, чтобы я никого не убивал. Глупо думать о том, что я могу сделать с ним, когда тебе надо заботиться о собственном будущем.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты богатая вдова, кузина. Или ты забыла? А чтобы управлять твоими землями, тебе нужен муж. Именно это меня и волнует.

Она в ужасе воскликнула:

– Ты отправишь меня назад в Селси?

– Почему нет? Сьюлин же умер.

– Но…

– Тебе нужен сильный мужчина, который сумеет подавить любые зачатки мятежа. Не имеющий собственных земель, это обеспечит его верность. Ну и, конечно, способный обуздать твой непокорный нрав.

– Но…

Продолжить Ивейна не смогла. У нее сжалось горло. Господи, за что? Что ей делать? Бесполезно объяснять Эдуарду, что она вышла замуж за Рорика. Он сочтет их союз незаконным. «Несколько слов над чашей с элем не сделали меня твоей женой», – сказала она однажды, и Эдуард полностью с ней согласится. И поскорее выдаст замуж, опасаясь последствий.

Она не может этого допустить. Не может…

– Вот о чем тебе стоит поразмыслить завтра на пути в Винчестер, – подытожил Эдуард.

– Что? Винчестер? Ты меня отсылаешь? Завтра?!

– Да. Вообще-то, – он хлопнул в ладони, и в шатер вошел Вульф, – тебе пора. Это долгое путешествие, и ты должна отдохнуть. Думаю, больше говорить не о чем.

Это конец. Ивейна не верила собственным ушам. Как он может так бесцеремонно распоряжаться ее будущим и спокойно ждать, что она подчинится?

Ошеломленная, раздавленная, девушка встала с кресла. Вульф откинул перед ней занавеску. Она чуть не забыла о прощальном реверансе, прежде чем выйти из шатра. Ее ноги дрожали, голова кружилась…

Нет! Сдаваться рано. Должно быть какое-то решение. Остается только его найти.