— Оль… — прозвучало ей в спину обиженное. — Ты что, не рада?

— Почему? Нормально все, Саш… Есть будешь? — спросила скорее по привычке, а не из желания кормить мужа ужином. К тому же она готовила одни гарниры уже вторую неделю, из мясного обходившись полуфабрикатами и сосисками.

— Буду, — сердито засопел за ее спиной супруг. — Еще как буду! Я голоден, очень голоден… дорогая.

Намек она поняла мгновенно. Совсем не тот голод имелся им в виду. Но «подачи» Ольга не приняла, а ушла, не оборачиваясь, на кухню. Швырнула сковороду на плиту, кусок масла — шмяк. Дождавшись, пока сковорода нагреется, Ольга ссыпала туда макароны, оставшиеся от вчерашнего ужина, уложила сверху нарезанную крупными ломтями колбасу и накрыла это немудреное блюдо крышкой. Пускай себе разогревается. А у нее есть пока время постоять у окна и вроде как заинтересованно поглазеть на детвору, катающуюся с горки.

На самом деле ей не было это интересно. Ее вообще больше ничего не интересовало. Ни дом, который она забросила. Ни работа, на которую не ходила, написав заявление на увольнение. Ни муж с его эйфорическими надеждами на заграничную жизнь. К чему все это? Что изменит перемена места жительства? Разве можно спрятаться от самой себя? Разве можно затушить тот пожар, что горит уже которую неделю у нее внутри? Поначалу она еще пыталась. Старательно пыталась следовать советам врача и верного супруга, а потом — сломалась. Делать вид, что все хорошо, она устала. Что хорошо? Кому хорошо? Сашке? Может быть! Он-то лишился соперника в конце концов, и теперь уверенность в том, что Ольга принадлежит только ему, у него бесспорная. На работе у него все просто отлично. Контракт с зарубежной фирмой заключил. Жена постоянно дома, как собачка комнатная. Ему, возможно, и хорошо. А ей?! А ей — что-то не очень. И чем больше проходит времени, тем ей становится хуже. А тут еще внезапный страх, взявшийся непонятно откуда. Объяснить природу его возникновения Ольга даже не пыталась, все равно не смогла бы. Он накатывал на нее волнообразно и подолгу не отпускал, цепко удерживая ее в своих алчных лапах. Она даже не могла бы сказать, чего конкретно боится. Кошмары по ночам ее не мучили, так как она давно засыпала со снотворным. Возмездия она тоже не опасалась. От кого и за что? Тогда — что же это такое? Ответить ей было некому…

— Оль, ну ты вроде и не рада совсем, — Саша подошел сзади вплотную, протиснул руки под ее руками и собственнически прижал к себе. — Все же хорошо. Едем, представляешь! Это так перспективно для меня в плане роста…

— Я рада, Саша. — Она ускользнула от него и тут же начала хлопотать с тарелками, чтобы он снова, не дай бог, не принялся ее тискать. — Я, честно, рада. Скорее бы уже!

— Правда? Вот и славно! — Саша вымыл руки, вытер их полотенцем и по привычке сунул его комком за батарею. — Вещей и в самом деле брать будем немного. К чему? Мебель там имеется. Тряпки там наши будут смотреться непрезентабельно, тут ты права на все сто…

Он сделал паузу, пока она ставила перед ним тарелку с макаронами и колбасой. Укладывала рядом куски хлеба и вилку с ножом.

— Опять макароны… Как в тюрьме… — пробормотал Саша удрученно.

— А ты что, в тюрьме был? Выступаешь тут! — достаточно грубо оборвала она его и поразилась перемене, мгновенно происшедшей с ним.

Он отшвырнул на стол вилку с ножом. Вскочил с места, подлетел к ней, больно ухватил ее за плечи и принялся трясти, выкрикивая слова и брызгая слюной ей в лицо:

— Что тебе не хватает, скажи? Что тебе еще нужно? Ты же!.. Ты же облажалась передо мной, а не я перед тобой! Тебе же целый век теперь нужно передо мной в виноватых ходить, а я тут зайцем скачу перед тобой! Ты же!.. Ты же сука, каких и на свете нет! Грязная шлюха, которую убить мало! Дрянь! Я перед тобой… А ты! А ты меня даже от тела своего отлучила! Не позволяешь дотронуться до себя! Это как, по-твоему, нормально?

«Может, вот она — причина моего страха, — подумала Ольга, недоуменно взирая на беснующегося супруга. — Может, в его радужном спокойствии и мнимом непонимании произошедшего и заключается угроза моему существованию? Он ведь, кажется, так и не простил меня…»

— Что ты молчишь? Противен я тебе, да? Не так сексуален, как тот твой красавчик? А ну идем! — Саша ухватил ее покрепче и тут же поволок прочь из кухни, на ходу бормоча: — Я сейчас докажу тебе, на что я способен! Ты узнаешь своего Сашу с другой стороны! Мисс эротика, мать твою! Что мне мешает бросить тебя тут?.. Да ничто! Любая дура помчится за мной на крыльях… Дрянь… Распутная, бессовестная дрянь…

Таким исступленным Ольга видела своего кроткого Сашу впервые. Он заставлял ее делать такие вещи, на которые даже тот, другой не был способен. А может, и был, но делал это как-то по-другому. Как-то так, что она считала себя самой счастливой и искушенной в любви женщиной. Сейчас же с мужем, с отцом своих детей, Ольга была падшей из падших, грязной из грязных. Это, видимо, и было его целью, потому что, когда все закончилось, он сыто улыбнулся и спросил:

— Ну, как тебе, Оленька, экскурс? Извини, не сдержался… Возможно, я был излишне груб. Сама виновата — мужик натерпелся! Пойди умойся, слезы тебя не красят.

— Скотина, — прошептала она, поднимаясь с пола и подбирая разбросанные вещи. — Ненавижу тебя!

— А мне плевать, слышишь! — крикнул он ей в спину.

Причем крикнул так, что она сразу поверила — ему и в самом деле плевать. И он вполне может действительно бросить ее тут одну. А сам — уедет с более молодой и более красивой, чем она. Вот, видимо, и еще одна причина страха, сжимающего ее горло время от времени странным спазмом.

Да, наверное, все так и есть. Ври не ври самой себе, но уйти от правды невозможно. Она просто боится быть брошенной им. Боится остаться совершенно одна, отсюда и страх…

Дрожа всем телом, Ольга влезла под душ. Долго мылась, попеременно поливая себя из разных флаконов. Потом насухо вытерлась и влезла в теплый Сашин халат. Посмотрела на себя в зеркало и попыталась придать лицу нейтральное выражение. Нельзя показывать, что она боится его поступков. Ни в коем случае нельзя, иначе муж будет использовать ее страх как оружие против нее. Будет вечно унижать ее, заранее зная, что она никуда от него не денется. Она чуть пощипала бледные щеки и покусала губы. Вроде ничего… Сейчас самое главное — выйти из ванной так, будто ничего этого не было. И попробовать все же что-нибудь приготовить. Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, как известно. Не все еще потеряно. Главное, держать себя в руках и не дать ему уловить ее страх…

Нет, совсем не этого она боялась, лежа целыми днями на диване и маясь от непонятного предчувствия. Ее состояние, которому она нашла такое прозаическое объяснение, как страх перед одиночеством, имело совсем другое лицо. И оно было много ужаснее того, что она только что придумала. И поняла это Ольга, как только вышла из ванной.

Ее страх смотрел на нее красивыми серыми глазами молодого парня в штатском, стоящего сейчас у ее порога в окружении двух милиционеров. Смотрел и ничего не говорил. Все и так было понятно. Причем это было понятно всем присутствующим.