уделял развитию сельского хозяйства, основы экономики своего государства. Сказание приписывает ему создание множества земледельческих поселков на вновь завоеванных территориях. Земли раздавались воинам для обработки. Часто вместо малийских воинов на таких землях селили пленников, обращенных в рабство; но этот способ расширения площади обработанных земель особенное распространение получил позднее, когда в середине XV в. Мали сменила сонгайская держава.

Сундиата перенес и столицу государства. До него столицей Мали было селение Дьелиба на правом берегу Нигера, там, где в него впадает река Санкарани. Но в середине XIII в., в последние годы правления Сундиаты, на Санкарани выше Дьелибы был основан новый город — Ниани. Этот город оставался столицей во все время существования великого малийского государства. Только три столетия спустя, в 1545 г., аския Дауд, правитель Сонгай, взял Ниани. После этого центром Мали довольно скоро стало селение Каба, у слияния Нигера и Санкарани.

«Муса Мали — государь негров Гвинеи»

В 1250 г. Сундиата умер. Впрочем, по другим вариантам легенды, он погиб на охоте от случайной стрелы, и произошло это будто бы в 1255 г. Как бы то ни было, своему сыну и преемнику, которого великий арабский историк Ибн Халдун называл «маиса Уле», а легенда — «йерелинкон», он оставил сильное и процветающее государство с мощной армией и налаженной торговлей с Северной Африкой.

При маисе Уле завоевания продолжались. Их размах был настолько велик, что в правление этого государя были созданы три новых крупных наместничества. Как сообщает Ибн Халдун, Уле совершил паломничество — «хадж» — в Мекку. Отсюда видно, что новый государь Мали был уже мусульманином, тогда как Сундиата в исторических сказаниях народа малинке почти никогда и никак не связывался с исламом.

В 1270 г. мансу Уле сменил на престоле другой сын Сундиаты — маиса Уати. Но уже через пять лет он был свергнут своим братом Халифой. Однако Халифе суждено было продержаться шу власти еще меньше: через несколько месяцев командиры гвардии, составленной из рабов клана Кейта, сместили его и убили. Так выступила на сцену новая политическая сила — рабская гвардия и ее начальники. Этой силе предстояло сыграть важнейшую роль во всей последующей истории Мали. В конечном счете она совершенно оттеснила от власти старую родоплеменную аристократию, причем произошло это очень быстро. Между первым вмешательством гвардии в политику и захватом верховной власти в государстве одним из ее руководителей прошло всего десять, лет: в 1275 г. рабы решили судьбу мансы Халифы, а уже в 1285 г., после смерти мансы Манде Бори, брата Сундиаты, царем провозглашен был некий Сакура — «клиент», или вольноотпущенник, клана Кейта.

При этом правителе завершился территориальный рост Мали. Сакура окончательно подчинил себе главный центр караванной торговли с Египтом — Гао. Этот город был столицей полунезависимого княжества, население которого составлял народ сонгаев, и сейчас живущий по обоим берегам Нигера вдоль всей средней дельты его и ниже по течению. Сонгай были покорены уже в правление мансы Уле. Однако во время смут, которыми сопровождалось свержение Халифы в 1275 г., двум сонгайским царевичам — Али Колену и его брату Слиман Нару — удалось бежать из Ниани, где они содержались заложниками при малийском дворе. Они восстановили независимость Гао, но продлилась эта независимость недолго. Уже через пятнадцать лет войско Сакуры вновь подчинило правителям Мали и город Гао, и прилегавшие к нему сонгайские земли — на сей раз на полтораста лет, до конца XIV в.

В правление Сакуры очень вырос и укрепился международный авторитет молодого государства. Ибн Халдун рассказывал, что как раз в это время в Мали стало прибывать множество купцов из Магриба и Ифрикии, т. е. из Северной Африки. Это свидетельствовало об успехе внешней политики малийских царей в главном — стремлении взять в свои руки главные торговые пути и города Западной Африки.

Сакура погиб в 1300 г., возвращаясь из хаджа в Мекку. К этому времени владения Мали простирались от Гао до побережья Атлантического океана, от Уалаты до тропических лесов, прилегающих к Гвинейскому заливу. Бывший вольноотпущенник оказался крупным и талантливым государственным деятелем и полководцем, его царствование подготовило ту славу Мали, которая широко распространилась после поездки в Египет мансы Мусы I, одного из ближайших преемников Сакуры.

Муса вступил на престол в 1312 г. Он был внучатым племянником Сундиаты, внуком его брата Манде Бори. Манса Муса, или Канку Муса, как его называли по имени матери, получил наибольшую известность из всех государей клана Кейта, если не считать Сундиату. Впрочем, между славой этих двух царей существует довольно интересное различие: хотя оба они считаются национальными героями малинке и некоторых родственных народов, все же мусульмане особенно выделяют Мусу, тогда как немусульмане предпочитают Сундиату.

Именно Мусе посвящены наиболее подробные рассказы арабских авторов, именно его изображения помещены на самых ранних европейских картах Западной Африки. Между тем славой своей Муса I обязан был вовсе не военной или административной деятельности, а главным образом пышности, которой был обставлен его хадж в 1324 г. и которая произвела в Египте совершенно ошеломляющее впечатление.

К этому времени трудами таких предшественников Мусы I, как Сундиата, Уле и Сакура, Мали достигло апогея своего могущества. И следует отдать мансе Мусе должное: он с большим достоинством представлял свое государство в сношениях с другими правителями, в частности с султанами Египта. В тогдашних исторических условиях самый хадж царя превращался в важнейшую внешнеполитическую акцию — он демонстрировал устойчивость и могущество государства. С этой задачей Муса справился превосходно, проявив незаурядные дипломатические способности.

Он выступил из Ниани во главе огромной свиты: кроме восьми тысяч воинов его сопровождало от восьми до девяти тысяч рабов. Манса вез с собой сто вьюков золота весом по три кинтара[6] каждый. Помимо того что пышность свиты должна была поддержать авторитет Мали в далеких странах, численность ее определяли и другие мотивы — более близкие и практические. Маршрут мансы проходил через восточную часть малийских владений, в частности через Гао. Сонгайские вассалы никогда не внушали государям из клана Кейта особого доверия, и такая демонстрация военной силы должна была лишний раз воззвать к их благоразумию. Да и путь на север через пустыню был далеко не безопасен: кочевники фактически ничьей власти не признавали, и маисе, рассказывает арабский историк ал-Омари, младший современник этих событий, приходилось раздавать немалые суммы тем племенам, через земли которых ему пришлось проходить во время движения по Сахаре.

Ибн Фадлаллаху ал-Омари, крупному египетскому чиновнику, бывшему одно время начальником финансового ведомства в Сирии, мы обязаны подробным описанием пребывания мансы Мусы в Каире. Но ал-Омари не ограничился