в лечении хронических болезней друг друга старики от госпитализации отказались. Фельдшеры тоже не нашли для нее особого повода и распрощались. Их благодарили не меньше.

— Наверное, мы больше не нужны, — сказал напоследок медик помоложе. — Положительное эмоции — это лучшее лекарство, — его старший напарник уже вызывал лифт.

После ухода медиков домочадцы накинулись на меня с новой силой, желая всяческих благ. Приятно, хоть и чересчур настырно.

— Как нам тебя отблагодарить?

— Спасибо, ничего не нужно.

— Тем не менее, — настаивали дед и паренек в форме.

— Мне вполне достаточно вашей искренней радости, — сказал я, мысленно поблагодарив хозяев собаки, что не заподозрили меня в краже животного.

— Пап, ставь чайник, — настоял гаишник. Дед зашаркал на кухню.

— Не нужно, — отнекивался я.

— А я настаиваю, — улыбался гаишник, провожая меня к столу, на котором за секунду образовалась целая гора всевозможных лакомств.

Мне 16 лет, но, фигурально выражаясь, за шоколадную конфетку я готов Родину продать:

— Ну как же можно отказать, когда человек в форме настаивает.

Люди из квартиры № 39 оказались добродушными и гостеприимными.

— Я так тебе благодарен, — не затыкался гаишник. — Ты прямо спас жизнь, — я состряпал озадаченную гримасу. Молодой человек пояснил. — Я подарил родителям эту собачку. Чтобы заботились о ней, чтобы она их радовала — хоть какое-то развлечение на старости лет.

Стоящий у плиты дед буркнул:

— Будто кроме телека, сада и ЖЭКа нам развлечений недостает, — я принял его замечание за шутку и лишь спустя несколько реплик осознал, что дед не шутит.

— Мама души в Бусе не чает. А сегодня утром Буся убежала.

— Она практически сама мне в руки прыгнула, — подул на горячий чай я, заметив несколько подозрительный взгляд пожилого мужчины.

— Где же ты ее нашел? — спросил дед.

— У магазина на Цвиллинга. В одной остановке от вокзала.

— Где-то там Тоня ее и потеряла, — произнес старик и отвернулся к плите.

— Поначалу, — заговорил сын пожилых родителей, — мама надеялась разыскать Бусинку сама… в ее-то возрасте. Ей противопоказано далеко ходить — максимум с собачкой по двору. Отец пошел в пенсионку, а она прямо себя пересилила: вернулась домой, вынула из альбома фотографию Буси и побрела по улицам прохожих опрашивать. М-да, аж в голове не укладывается, — гаишник задумчиво почесал затылок. — Благо, что ей не стало плохо на улице… Потом она пошла в копицентр. Там ей набили текст объявления, отсканировали фотографию, дали клей. Неравнодушные школьники, как мама сказала, помогли расклеить объявления по округе. Она им все деньги, что были в карманах, отдала.

— Главное, чтобы паршивцы не наполнили этими объявлениями соседние урны, — вымолвил дед.

— Ну одно объявление они точно повесили, — сказал я.

— С передышками мама дошла до дома, рассказала все отцу, а потом… Ну ты в курсе, — инспектор печально опустил голову.

— Я тоже сегодня знатно побегал, — перехватил инициативу старичок. — Сначала-то хотел Тоню идти искать, коль дома ее не застал. А выяснилось, что нужно Бусю искать. Чертовка всегда слинять хотела. И чего ей неймется? Но сейчас она уж точно осознала, что лучше места ей не найти, — улыбнулся дед, открыв форточку и закурив папиросу.

— Отец Бусю не нашел. Когда он вернулся с пустыми руками, маме стало плохо. Давление подскочило, встать с кровати не смогла: все плыло перед глазами, тяжело дышалось. Папа звонит мне, а я в скорую сразу… и сюда. Врачи сказали, что криз, — еле слышимо всхлипнул парень в форме.

— Почаще бы приезжал, сыночек, — вспыхнул старик, с укором взглянув на отпрыска. Тому явно стыдно. — Может, мы хотели бы тебя видеть почаще, а не с собачкой водиться, которую ты нам для отвлечения внимания подарил. Матери стало худо — вот только и повод для тебя примчаться.

— Пап, давай не сейчас, ладно? — вежливо попросил гаишник.

Старик махнул рукой и ушел из кухни, приговаривая:

— Нам скоро на небо, а мы внуков даже не нянчили.

— Прости, — парень схватил конфетку, — со стариками порой тяжко. Но я тоже не могу круглые сутки с ними находиться.

Я кивнул, поразмыслив над этим: выходит, его мать сознательно подвергла себя опасности — видимо, не захотела занятого сынка беспокоить по таким пустякам и в итоге до изнеможения себя довела.

— Так или иначе, я твой должник.

— Это лишнее, — допил чай я.

— Если по моей части что-нибудь понадобится, — он указал на свой жетон, — я всегда помогу.

— Спасибо, — меня немного огорошили таким одолжением. — Неожиданно. Правда, мне еще ра…

Я не успел договорить про возраст, как мой собеседник вскочил с места, увидев в коридоре свою мать. Та одной рукой держала собаку, а другой опиралась на стенку в коридоре. Сын хотел подскочить к ней и взять за руку, но та его остановила, мол, сама справлюсь.

— Мама, зачем ты встала? — трепетно поинтересовался он. — Тебе лежать нужно.

— Все нормально, Игореша, — заверила сына она. — Глядишь, через пару лет належусь вдоволь. Надо же мне поглядеть, кто нашел нашу Бусю, — она протянула мне свою руку, которую я легонечко пожал, привстав с табуретки. — Дай бог тебе здоровья. Без животины и жизнь не та, — сказала она, внезапно осеклась, грозно взглянула на сына и спросила. — А ты-то хоть сказал спасибо?! — такой реплике я удивился, ибо парню навскидку уже почти 30 лет, а мать спрашивала с него как с маленького невоспитанного мальчишки.

Гаишнику стало неловко. От стольких благодарностей неловко и мне.

— Я рад был вам помочь, — я не дал Игорю ответить на претензию старушки. — Спасибо огромное за угощения.

— Тебе спасибо, что не прошел мимо, — изрек гаишник.

«Не знал, что я альтруист, — думалось мне. — Помогаю-то многим, а настоящая и искренняя благодарность поступает от единиц».

— Боюсь, мне пора идти.

— Удачи тебе, милок, — сказала пожилая женщина.

— Она мне пригодится, — почему-то сказал я, обуваясь в тамбуре и немного хмурясь от сдавливающих грудь бинтов и побаливающей раны. Буся обнюхала меня напоследок.

— Надо же, не лает на тебя, — в прихожей появился дед.

— Конечно, не лает. После всего почему бы и за своего не признать, — ответил ему сын.

После возвращения Буси домой у меня заметно прибавилось энергии. Добро, бесспорно, всегда останется самым высокооплачиваемым товаром в мире, даже если после расплаты твои карманы остались пустыми. Сейчас я ощущал нечто более ценное и возвышенное, чем прибавка к карманным расходам. Больше всего меня поразило, как оклемалась хозяйка при одном только виде собачки.

Что бы случилось здесь, если б я пошел искать Брадобреева в противоположную сторону? Ответ очевиден. Нашел бы его и вскрыл возможный заговор в стане хоккеистов. «Хотя можно часик-другой и без этого прожить, верно?» — заключил я, стоя