Внизу простиралась равнина, ровная, блестящая, как ледяная. И никого. Совсем. И где душу искать – неизвестно. Ее душу. Девчоночью. Если она тут еще есть.

Куда лететь? Где этот самый домик, где темница, в которой спряталась беглянка? Как найти?

И тут же усмехнулся – вот дурак! А как ты находил артефакты? Через Силу, конечно! Другого пути нет!

Нырок в пустоту!

Спустился на ровное поле – гладкая поверхность была упругой и слегка светилась сине-зеленым. Усмехнулся – это что, так воспринимается мозг? Его поверхность? Так она ведь не гладкая! Она вся в бороздках, в извилинах!

Чего-чего, а мозгов Сергар насмотрелся. И не только в учебке, где им показывали вынутые из черепных коробок мозги.

Когда рядом с тобой прямым попаданием огневки сносит половину черепа твоего товарища, и его мозг вываливается, плюхаясь на твою ступню, как выброшенная на берег медуза, волей-неволей запомнишь, как выглядит эта желто-красно-серая плоть.

Фах-х-х!

Во все стороны полетели щупалы-нити Силы, они покрыли «небо», будто паутиной. Посыл-задание – найти!

Образ!

Найти!

Дзынь! Дзынь-дзынь! Ниточка задергалась – поймал! Пойма-а-а-ал!

Фах-х-х!

Втянулись ниточки, кроме одной, тут же сделавшейся толстой, крепкой, а на конце ее что-то билось, что-то живое – рыбка! Птичка, попавшая в силки!

Дернул – не идет! Крепко сидит! Ну что же, если птичка не идет к охотнику – охотник придет к птичке!

Вж-ж-жик! Мелькнуло, моргнуло – нет равнины! Нет света! Комната, освещенная вечерним солнцем. У стены телевизор – большой, просто огромный – Сергар никогда таких не видел, чуть не в полстены! На экране – целуются мужчина и женщина – страстно, взасос.

Экран моргнул – и вот эта парочка извивается в судорогах страсти, стонет, корчится. Сергар поморщился – он не ханжа, но все-таки не понимает людей, которые делают это по своей воле, показывают то, что интимно и касается только двоих. Ну… троих – если уж приспичило. Но не тысяч же!

Девушка была тут – в ночной рубашке, прозрачной, кружевной, ничего не скрывающей. Она сидела на диванчике перед телевизором и внимательно смотрела, как мужчина с неестественно огромным членом взгромождается на хрупкую сисястую девицу. Девица ненатурально вопила, изображая неземную страсть, и Сергар невольно фыркнул – он видел представления комедиантов, которые играли страсть гораздо достовернее, и для этого не приходилось показывать свои интимные прелести. И возбуждали эти комедианты гораздо сильнее.

– И как ты смотришь такую дрянь? – Сергар уселся на мягкий пуфик у стены, уперев руки в колени.

Кстати сказать, в этом придуманном мире он был таким, каким помнил себя всегда: крепкий жилистый мужчина за тридцать, темноволосый, зеленоглазый, со шрамом на виске и полоской белых волос на затылке – следом скользнувшего по черепу меча.

– Ой! Ты откуда взялась?! – девушка вскочила, на ней тут же появился строгий, почти мужской костюм, а в руке – сковорода! Видимо, душа девицы считала это оружие совершенно неотразимым. Сковорода была огромной, но девица держала ее легко, одной рукой – чего только не бывает во сне?

– Ты хочешь меня забрать, смерть! – в голосе девицы появились истеричные нотки, она размахнулась и… Сергар едва успел уклониться от удара. Рукоять сковороды сделалась такой длинной, что позволила этой чертовой девке нанести сокрушительный удар, оставивший на стене глубокую вмятину.

– Ты что, обалдела?! – Сергар выскочил на свободное место посреди комнаты, следя за тем, чтобы у него оставалась свобода маневра, принял боевую стойку, справедливо ожидая от «собеседницы» любой пакости. – Я за тобой пришел! Спасать тебя! Меня мать твоя послала!

– Ты Смерть! Я не верю! Ты Смерть! Я не дамся! Я не дамся! Я не дамся! И-и-и-и-и-и-и-и!

Девица вдруг завертелась, закружилась, из одежды на ней остались только узкие кольчужные трусики да кольчужная же блузка со стальными пластинами на груди. Где она видела такой наряд? Почему приняла этот облик?

Нетрудно догадаться. Телевизор. В представлении девушки именно так выглядит крутая девица, способная отбиться от любой напасти, даже от самой Смерти.

Кем она видит Сергара? И это тоже понятно. Если он видел эту Душу, как красивую молодую девчонку, коей она, в общем-то, и была, то та видела перед собой лишь Смерть – в черном плаще с капюшоном, с косой, которой та размахивала, норовя добить несчастную жертву!

«Так вот о какой опасности говорили древние трактаты!» – мелькнуло в голове Сергара, и тут же все мысли вылетели, выбитые могучим ударом одного из тех мечей, что девка держала в руке. Хорошо еще, что он успел соорудить на голове стальной шлем, на котором теперь осталась глубокая зарубка!

– Меня твоя мать послала, Зоя Федотовна! – Сергар едва уклонился от сдвоенного удара мечей, распоровших воздух прямо у его плеч. Девица на пару секунд остановилась, но только для того, чтобы яростно выдохнуть:

– Мама не могла послать за мной Смерть! Она скорее сама бы умерла! Умри, сука костлявая!

Вжик! Кланг-кланг!

Сергар вырастил небольшой щит, меч с тупым лезвием – теперь можно было «воевать». Самое глупое в этом всем было то, что он не мог нанести девке удара, не мог принести никакого вреда, и не потому, что вообще не мог, силы и умения не хватало, а потому, что этого делать было нельзя! Каждый удар по душе мог ее разрушить, лишить воспоминаний или, хуже того, разорвать всю личность до основания, и тогда вместо души остались бы только негодные лоскуты ее «плоти», ни на что не годные, не способные оживить тело!

Клаш-клаш!

Девка билась на удивление умело – насмотрелась фильмов? Конечно, против Сергара она ничего не могла, даже пробить его защиту, но… стоит ошибиться, стоит ослабить внимание – получить по башке в иллюзорном мире не менее опасно, чем это было бы в мире реальном!

А может, и еще опаснее. Рану реальную можно залечить, а вот рану на душе? Вряд ли.

– Остановись! Меня зовут Олег (Не соврал! Зовут!), меня послала твоя мать! Я лекарь и хочу тебя вылечить! Хочу вытащить из этой темницы!

– Это не темница! – рыкнула девка, закручивая особо хитрую спираль удлиняющимся по ее желанию мечом. – Это крепость! И ты, старая мерзкая сука, тут сдохнешь! Ты не заберешь меня!

Клаш-клаш-клаш!

Бам!

Щит разлетелся деревянными занозами.

Бам!

Вместо мечей девушка теперь орудовала двумя дубинами с шарами, усаженными острыми шипами. От ударов этих страшных орудий убийства разлеталась домашняя утварь, так любовно собранная в этой «крепости».

Разлетелся телевизор, вдребезги разбился чайный сервиз, стоявший на полках, сами полки в полированной мебельной стенке были превращены в древесное крошево. В комнате будто порезвился бешеный жеребец, вволю побесившийся на паркетном полу – его стальные подковы разнесли все, до чего смогли достать.