Я рассмеялся.

– Господи, а ты злая.

– Да ладно, Кемпбелл. Ты красиво говоришь, наверное, смазываешь губы маслом каждое утро.

Эта фраза вызвала в моей голове множество образов, но с участием ее частей тела.

– Впрочем, ты прав, – сказала она.

– А вот это я запишу…

Когда она повернулась к выходу на этот раз, мы с Судьей пошли за ней.

Она вышла из больницы на улицу, свернула в переулок, прошла мимо жилого дома, а потом мы оказались на залитой солнцем Минерал Спринг авеню в северной части Провиденса. Сейчас я был рад, что рядом со мной идет пес, у которого полная пасть острых и крепких зубов.

– Шанс сказал мне, что для Кейт больше ничего нельзя сделать, – сообщила мне Джулия.

– Ты имеешь в виду, кроме пересадки почки?

– Нет. И это самое невероятное. – Она остановилась передо мной. – Доктор Шанс думает, что Кейт слишком слаба.

– А Сара Фитцджеральд настаивает, – сказал я.

– Если подумать, Кемпбелл, у нее есть определенная логика. Если без трансплантата Кейт точно умрет, то почему бы не попробовать?

Мы осторожно обошли бездомного, рядом с которым стояла целая коллекция бутылок, занимающая весь тротуар.

– Потому что пересадка требует серьезного хирургического вмешательства для второй дочери, – заметил я. – А подвергать риску здоровье Анны из-за процедуры, которая проводится не в ее интересах, не совсем разумно.

Вдруг Джулия остановилась перед маленьким домом с разрисованной вручную вывеской «Луиджи Равиоли». Заведение было похоже на одно из тех мест, где специально поддерживают полумрак, чтобы посетители не видели крыс.

– Здесь же рядом есть кафе «Старбакс», – запротестовал я, и тут в дверях появился огромный лысый мужчина в белом фартуке и чуть не сбил Джулию с ног.

– Изабелла! – закричал он, целуя ее в обе щеки.

– Нет, дядя Луиджи, я Джулия.

– Джулия? – Он отступил на шаг и нахмурился. – Ты уверена? Тебе уже пора сделать что-то со своими волосами, пожалей нас.

– Ты ведь постоянно возмущался, что у меня короткие волосы!

– Я возмущался, потому что твои волосы были розовыми. – Он посмотрел на меня. – Хотите поесть?

– Мы бы хотели кофе и укромный столик.

Он ухмыльнулся.

– Укромный столик?

Джулия вздохнула.

– Нет, не такой укромный.

– Хорошо, хорошо. Никто вас не увидит. Я посажу вас в дальней комнате. – Он посмотрел на Судью. – Собака останется здесь.

– Собака пойдет с нами, – возразил я.

– Только не в мой ресторан, – настаивал Луиджи.

– Это служебная собака, и она не может оставаться здесь. Луиджи наклонился ко мне.

– Ты не слепой.

– Я дальтоник, – ответил я. – Он показывает мне, когда переключается светофор.

Уголки его рта опустились вниз.

– Сейчас все такие умные, – пробурчал он и повел нас внутрь.

Несколько недель мама пыталась установить личность моей девушки.

– Это же Битси, правильно? Та, которую мы встретили на виноградниках? Или нет, подожди. Это дочка Шейлы, такая рыженькая, правда?

Я все повторял ей, что она не знает эту девушку, хотя на самом деле имел в виду, что она ее никогда не признает.

– Я знаю, что лучше для Анны, – заявила мне Джулия. – Но я не уверена, что она достаточно взрослая, чтобы самой принять решение.

Я взял еще один кусочек.

– Если ты считаешь, что она может подавать иск в суд, тогда в чем проблема?

– Исход дела, – проговорила Джулия сухо. – Ты хочешь, чтобы я объяснила тебе, к чему это приведет?

– Тебе известно, что некрасиво выпускать когти во время еды?

– Каждый раз, когда мама Анны нажимает на нее, та отступает. Всякий раз, когда что-то случается с Кейт, она отступает. Учитывая, как это все отразится на ее сестре, Анна до сих пор не приняла решения, хотя думает, что может это сделать.

– А если я скажу тебе, что к тому времени, когда состоится слушание, она примет решение?

Джулия подняла на меня глаза.

– Почему ты так уверен в этом?

– Я всегда уверен в себе.

Она взяла оливку с тарелки, которая стояла между нами.

– Да, – тихо произнесла она. – Я помню.

Хотя у Джулии наверняка были свои соображения на этот счет, я ничего не рассказывал ей о своих родителях, о своем доме. Мы ехали в Ньюпорт на моем джипе, и я свернул во двор огромного кирпичного особняка.

– Кемпбелл! – воскликнула Джулия. – Ты шутишь.

Я развернулся на подъездной аллее и выехал со двора.

– Да, шучу.

Поэтому, когда через два здания я повернул к большому дому в григорианском стиле, который стоял на поросшем буковыми деревьями склоне, спускавшемся к самому заливу, это уже не произвело на нее такого впечатления. По крайней мере, такого, как в предыдущий раз.

Джулия покачала головой.

– Твои родители только посмотрят на меня и сразу растащат нас в разные стороны.

– Ты им понравишься, – произнеся, в первый раз солгав Джулии, но не в последний.

Джулия нырнула под стол с полной тарелкой спагетти.

– Угощайся, Судья, – сказала она. – Так зачем тебе собака?

– Он работает переводчиком для моих испаноязычных клиентов.

– Правда?

Я улыбнулся ей.

– Правда.

Она наклонилась ко мне, сузив глаза.

– Знаешь, у меня шесть братьев. Я знаю, как вы, мужчины, устроены.

– Расскажи.

– И выдать свою коммерческую тайну? Ни за что. – Она покачала головой. – Наверное, Анна наняла тебя потому, что ты так же стараешься не отвечать на вопросы, как и она.

– Она наняла меня, потому что увидела мое имя в газете, – ответил я. – Не более того.

– Тогда почему ты согласился? Это ведь не похоже на дела, за которые ты обычно берешься?

– Откуда ты знаешь, за какие дела я берусь?

Я сказал это в шутку, но Джулия замолчала, и я получил ответ на свой вопрос: все эти годы она следила за моей карьерой.

В какой-то мере я тоже следил за ней.

Я прокашлялся, чувствуя себя неловко, и показал на ее лицо.

– У тебя соус… там.