— Ч-что это? — уточнила она.

— Витамины, — Волков погладил её по щеке.

Таня дёрнулась.

— Я не стану этого делать! — заявила она.

— Станешь, — убеждённо парировал Волков.

Он зевнул и лениво прошёлся по комнате. Теперь его облик утратил былую озлобленность. Словно вместе со спермой он выпустил пар! Таня следила за ним настороженно. Всё ещё памятуя о том, что где-то в кармане он прячет свой нож.

— Это тоже твоё? — он кивнул на игрушку, сидевшую возле зеркала.

Леськина кукла была её копией. Такие же волосы цвета гречишного мёда, такой же пытливый взгляд из-под тёмных ресниц. Сестрёнка любила менять ей причёски. И в этот раз на кукольной голове красовалось два хвостика. Волков потрогал их, разминая пальцами шелковистые пряди.

— Симпатичная, — сказал он с улыбкой.

Кукла смотрела доверчиво, нарисованный рот улыбался.

— Поставьте на место, — процедила Таня сквозь зубы.

Волков взглянул на неё. Выражение глаз изменилось.

— Сколько ей? Десять? Двенадцать? — произнёс он задумчиво.

Таня вскипела! Прилив сил на секунду заставил её позабыть о болезни. Пальцы сжались в кулак.

— Только тронь её, гад! — пригрозила она.

Волков кивнул одобрительно. Понимая, насколько больным было место, которое он нащупал. Он усадил куклу обратно, расправил ей складки на платье. А затем, убедившись, что Таня сверлит его взглядом, погладил улыбчивый рот.

— Держи язычок за зубами, — посоветовал Волков.

Когда он ушёл, Таня сползла по стене. Симптомы опять навалились, и жар пригвоздил её к полу. Жесткий секс «на сухую» оставил болезненный след между ног. Она разжала пальцы, и пакетик с загадочным содержимым приземлился на пол.

Глядя на него, Таня расплакалась и подтянула колени к груди. Она ненавидела Волкова! Но теперь результаты его унижения меркли в сравнение с тем, что в руках у него было оружие гораздо страшнее, чем нож.

Глава 38

К отчиму надо было идти как в логово зверя, когда никого нет дома. В квартире был срач! Таня вошла и машинально начала расставлять обувь в прихожей. Опомнившись, бросила эту затею. На улице похолодало, и нужно было взять кое-что из вещей, в том числе из Олеськиных.

В детской всё было также, как и в день их отъезда. Таня невольно скользнула взглядом по блеклым обоям. Туда, где в лучших традициях фильмов ужасов, на стене красовалась кровавая пятерня. Он оставил свой след! Этот след можно было убрать: закрасить, заклеить. Но теперь не то, чтобы сон, но даже присутствие здесь становилось тревожным.

Таня вспомнила, как отчим преграждал им дорогу. Он довёл сестру до истерики, и почти уболтал остаться. И всё-таки Леська уехала с Таней, дав обещание отцу регулярно его навещать. Запретный шанс пожить «взрослой жизнью» в первый же вечер обернулся для них грандиозным скандалом. Сестра отказывалась ложиться спать вовремя, и Тане пришлось отобрать у неё пульт. Леська надулась, а Таня в ответ зачитала ей правила. Часть из них Леська нарушила сразу! Она оставила грязной тарелку, не стала смывать за собой и пару раз грозилась выпасть из окна…

Таня упаковала пожитки, окинула взглядом их детскую. В этот момент к ней пришла абсолютная ясность. Она больше сюда не вернётся! Едва уловимый всплеск боли послышался где-то на самом дне её очерствевшей души. Эта квартира никогда не была её домом. И теперь она покидала её безо всякого сожаления.

Кухня выглядела так, будто здесь побывало то ли стадо козлов, то ли стадо баранов. Запах стоял просто жуткий! «Композиция» из стеклотары и перепачканных жиром салфеток украшала кухонный стол. Таня поморщилась. Она распахнула холодильник, из праздного интереса. Ей было всё равно, где и как питается отчим! Но сердце ёкнуло при виде кастрюли, в которой мама обычно готовила суп.

Накануне сестра обмолвилась, что отец вернулся с рыбалки, и приглашает их на уху. Это был шаг навстречу с его стороны, но Таня осталась «стоять». Внутри у неё словно что-то сломалось в тот вечер! И хотя травма снаружи была не видна, но она каждый раз начинала болезненно ныть, стоило ей посетить «отчий дом»…

Глоток свежего воздуха стёр неприятные мысли. Она одела наушники, как делала всякий раз, чтобы не думать. В рюкзаке поместилось бельё, любимые джинсы, пару Леськиных кофт и кроссовки. Она взяла кое-что из посуды! Хотя их простенькие тарелки сильно уступали по внешнему виду тем, что разбила Олеська. Взяла с собой блендер для утренних смузи, пока отчим не сбагрил его за копейки. А после, когда рюкзак был уже полным, не удержалась и прихватила мохнатого кролика. Димкин подарок, раздобытый им в тире, смотрел сиротливо и горько. На ухе у него красовалась Олеськина брошь. Сестра, в отличие от Тани, сразу же определила пол животного.

Рюкзак оттягивал плечи, а кроличьи уши торчали из-за спины. Таня включила любимую композицию и оттолкнулась, приводя в движение велосипед. Единственное, по чему она скучала, так это по пляжу. По своим марафонским заплывам в безветренную погоду. По чайкам, одну из которых ей всё-таки удалось прикормить. Кстати, как она там? Голодает? Таня прибавила звук! Как всегда, при мысли о пляже, у неё заслезились глаза. Там, на солёном морском берегу оставался и Димка. Их страшилки в свете костра. Их игра в «Угадай созвездие». Их почти поцелуй…

Она смахнула слезу и чуть не упала. Под сводами арки кто-то стоял. Кто-то очень знакомый! Не веря своим глазам, Таня пялилась из-за кустов на его силуэт. Она вынула из бокового кармашка помаду и зеркальце, поправила чокер на шее.

«Вперёд», — приободрила себя, и решительно налегла на педаль. Из арки сквозило, солнце падало так, что стоявший находился в тени. Она нарочно проехала мимо, сделав вид, что следит за дорогой.

— Тань! — окликнули вслед.

Он позвал её трижды, прежде чем Таня остановилась. Парень махнул рукой и, хромая, пошёл ей навстречу. Даже в этот момент Таня смогла устоять, чтобы не броситься прямо на шею. Она стиснула пальцами лямки своего рюкзака. И выдавила приветливую улыбку.

Он поздоровался первым:

— Привет!

Кудри его отрасли за время разлуки. Тёмный краешек шрама виднелся под чёлкой. Ей так захотелось потрогать его, прикоснуться губами.

«Какими разными могут быть шрамы», — подумала Таня, прогоняя видение.

— Привет, — сказала она.

Димка встал на расстоянии нескольких метров. Словно вокруг неё была зона отчуждения, пересечь которую он не решался.

— Я просто мимо проезжал, — произнёс он небрежно.

«Ну да, конечно», — подумала Таня.

— Ясно, — кивнула она.

— Как дела? — осведомился он, как бы между прочим.

— Нормально, —