Как и все другие американцы в Москве, Кен должен был стать объектом наблюдения и оценки КГБ. Его начали тщательно изучать во время первой недели пребывания в Москве на предмет его полного соответствия своим посольским обязанностям. Поэтому любое его действие, отличное от стандартного поведения иностранного специалиста в Москве, заставило бы КГБ подозревать Кена в сотрудничестве с разведкой, что нанесло бы колоссальный ущерб операции.

Через несколько недель Кен понял: КГБ взял его на заметку, но не в большей степени, чем любого американца. Это означало, что за ним периодически, хотя и не часто, будут следить. Кен заключил, что такое положение дел не препятствует реализации его миссии в Москве.

Важным элементом оперативной работы Кена были постоянные семейные пикники, призванные отвлечь внимание НН от этих маршрутов{215}. Как только появлялась возможность, Кен вместе со своей женой и двумя маленькими детьми отправлялся в какой-нибудь московский парк, где можно было на время укрыться от большого и пыльного города. Ничего странного в том, что человеку с семьей нравится проводить там свой досуг.

Кен и его жена Шэрон проводили много времени в парках вместе со своими детьми, четырех и семи лет. Кен носил рюкзак, с которым почти не расставался. В рюкзаке была еда, напитки, игрушки и одеяла – все, что нужно для пикника. Это увлечение объясняло частые выезды Кена в ближнее Подмосковье, а также позволяло ему знакомиться с дорогами, географией и способами передвижения для определения контрольных точек его проверочных маршрутов, разрабатывать запасные схемы ухода с проверочного маршрута и определять места для наблюдения и оценки. Все это делалось для того, чтобы четко спланировать главный будущий маршрут{216}. В те дни, когда Кен и его семья были под наблюдением НН, он с помощью Шэрон практиковался в определении автомобилей КГБ, учился запоминать их номера, тактику наблюдения и сотрудников, участвующих в слежке.

Весенним утром 1981 г., после пяти лет оперативного планирования, анализа места проведения операции и его спутниковых фотографий, оценки сигналов радиоразведки, этапа разработки и создания оперативной спецтехники, наступила завершающая стадия одного из наиболее продуманных и дорогостоящих семейных пикников в мировой истории. Покинув свой дом в семейном микроавтобусе Volkswagen, Кен начал свое путешествие длиной в 35 км, которое, казалось бы, ничем не отличалась от его обычных выездов на природу. Но в этот раз каждая улица, каждый поворот и каждая остановка были предназначены для обнаружения и подтверждения наличия НН.

В ушах Кена и его жены были маленькие наушники приемников радиоперехвата, изготовленные специалистами OTS. Приемники были спрятаны в специальные чехлы под мышками и настроены на 103,25 МГц, главную частоту радиосвязи НН. Кен также использовал второй, сканирующий радиоприемник на шесть каналов, который мог уловить «в ближней зоне» радиопереговоры подразделений милиции и сотрудников вездесущего Седьмого управления КГБ{217}.

Индуктивные антенны, сделанные в виде петли вокруг шеи и зашитые в мягкую ткань, скрытую под одеждой, передавали сигналы от радиоприемников к наушникам. Эти покрытые латексом крохотные наушники, сделанные специалистами OTS, повторяли естественные контуры ушей, и по цвету соответствовали оттенкам кожи Кена и Шэрон.

Каждый старался услышать важные слова «двадцать один», которые на языке радиопереговоров НН КГБ означали: «Объект находится под моим наблюдением». Если же никаких радиопереговоров или щелчков микрофонов, которые могли также принадлежать сотрудникам НН{218}, слышно не было, то Кен с некоторой долей вероятности мог сделать вывод, что в этот день наблюдение его проигнорировало{219}.

По дороге к парку супруги не могли обсуждать планы и наличие слежки. Кен вспоминал: «Мы мало говорили, двигаясь по проверочным маршрутам, особенно, когда наши дети были с нами, потому что никогда не знаешь, что твои дети могут повторить за тобой или кого из родителей они начнут копировать». И потому Кен и Шэрон должны были принять происходящее как данность.

Кен совершил несколько автомобильных маневров, специально разработанных для обнаружения слежки. В отличие от приключенческих кинофильмов, где герой убегает от наблюдения с помощью захватывающих трюков, настоящий уход от слежки был и более сложным, и более прозаическим. Он не разворачивался через двойную сплошную и не делал опасных, неожиданных поворотов, чтобы уйти от преследования. Его манера вести машину должна была строго соответствовать статусу главы семейства, который везет семью на пикник. Любая бригада НН, которая конспиративно наблюдала бы за ними, увидела бы, что Кен движется более или менее по прямому маршруту к парку с обычной скоростью.

Один раз Кен все-таки резко остановился на дороге, выхватил ребенка с заднего сидения и помчался в кусты «по нужде». Затем Кен «по ошибке» пропустил нужный поворот, развернулся и поехал назад, чтобы свернуть на другую дорогу. Он как бы заблудился. Если бы бригада НН следовала за ними, Кен и Шэрон, выполняя эти, казалось бы, обычные маневры, наверняка бы заметили ее.

В ЦРУ хорошо изучили особенности работы Седьмого управления КГБ. Было известно, что для слежки использовалась советская «Волга», напоминавшая европейский Volvo средних размеров, а также более компактные «жигули» – советская версия итальянского Fiat-24. Поскольку только в КГБ имелись автоматические мойки, их автомобили, как правило, были чистыми по сравнению с другими транспортными средствами на московских улицах. Кроме этого, автомашины КГБ могли похвастаться роскошными дворниками на ветровом стекле, столь редкими среди автомобилей обычных москвичей, у которых часто крали дворники, если автомобили были припаркованы и оставлены без присмотра.