– Вариант номер два, – облегченно выдохнув, заявила Наташка. По предварительной договоренности, достигнутой еще в машине, это означало: в нашей вступительной речи не будет оправданий по поводу неоднократного появления в этом доме, причем каждый раз при весьма прискорбных обстоятельствах.

Сладкая парочка была молодой – лет по двадцать. Приятные ребята. Убедившись в отсутствии нечистой силы даже в качестве наших сопровождающих, они уставились друг на друга. Каждый пытался перевалить вину за наезд внезапных гостей или дальних родственников на противную сторону. Ох, не следовало нам так широко улыбаться.

– Твои? – боднув головой в сторону Наташки, заговорила девица.

– Не-а, – неуверенно ответил юноша.

Мне моментально вспомнился незабвенный облик полосатого героя Эдуарда Успенского – кота Матроскина.

– Нет, мы сами по себе. Свои собственные, – быстро отреагировала я, опередив Наташку. Та подозрительно прищурила глаза и мечтательно перекосилась. Наверняка решила выдать себя за «седьмую воду на киселе», только пока не определилась, чью. Скорее всего, у ребят была такая многочисленная родня, что всех и не сосчитаешь, не то чтобы запомнить в лицо. По тому, как вытаращились Наташкины очи, а налет мечтательности бесследно исчез с лица, поняла, что угадала.

– Мы по просьбе лечащего врача больницы, где в реанимационном отделении лежит ваша соседка из однокомнатной квартиры – Раиса Афанасьевна, – быстро затараторила я. – У нас там тоже… тетушка находится. Понимаете, врач безуспешно пытался разыскать родных Раисы Афанасьевны…

– А мы-то тут при чем? – заволновалась девица. – У нас и своей родни хватает. На свадьбу некоторые даже на поздравления не разорились, а после того как мы в Москву переехали, только успевай встречать да провожать. Мы здесь вообще меньше трех месяцев живем – квартиру снимаем. Милиция знает, у нас официальная регистрация.

– Все ясно! – спешно перестраиваясь, отрубила Наталья. – С соседской личной жизнью не знакомы. Ир, звони в другую квартиру.

– А там никто не живет. – Девица, собравшаяся было закрыть дверь, передумала. – Они все еще на даче.

– Вот так! – укоризненно посмотрела на меня Наташка. – Периферия в Москву, Москва – на периферию. Помощи ни от кого не дождешься. Бедной женщине некому даже яблочко принести.

– Да какая ж Раиса бедная? – возмутилась девица и ребром мокрой ладони почесала нос. – Это с ее-то расчетливостью? Не зря всю жизнь бухгалтером проработала. Танька, вот как раз из той квартиры, в которую вы звонить собрались, нормальная баба. Еще как въехали, предупреждала, чтобы к Раисе ни за солью, ни за спичками, ни за деньгами в долг не бегали. Еще та жмотина! Жаловалась, что на пенсию не проживешь, еле концы с концами сводит, а сама ту квартиру за бешеные бабки сдавала. – Указательный палец девицы устремился в опечатанную Светкину дверь.

– Как сдавала? – в хоровом исполнении наш с Наташкой вопрос прозвучал достаточно громко. Девица в долгу не осталась и тоже повысила голос:

– Да очень просто! Только всем лапшу на уши вешала: то брат, то сват с семьей приехали погостить, а в ее однокомнатной клетке даже развернуться негде. На самом деле, нет у нее никого из родных. Один мужик вообще долго здесь жил. Танька сама его не видела – рано уходил, поздно приходил, но слышала голоса за стенкой, он иногда девок к себе таскал. Правда, не шумели. Раиса Таньке хрустальный графин подарила, чтобы она ничего хозяйке квартиры не рассказывала. На похороны, мол, деньги откладывала. Все сокрушалась, что хозяйка от мужа ушла. А Таньке больно надо сплетничать. Нормальная же баба. Тут из милиции приходили, интересовались нашим мнением, за что, мол, Раиса по макушке схлопотала, мы им ничего не сказали. На самом деле я думаю, что кто-то решил ее ограбить, да облажался. Танька сама видела, как Раиса в сбербанке деньги на книжку клала, значит, дома не хранила. Не, ну занятно? Почти все пенсионеры снимают, а эта кладет!

– А с самой хозяйкой сдаваемой квартиры вы не общались?

– Это со Светланой, что ли? Почему не общались, общались. При встрече всегда здоровались. А когда я ключи от квартиры дома оставила и дверь захлопнула, она меня к себе пригласила. Я у нее даже куриный суп для Валерки сварила. Знаете, как сделать бульон прозрачным? Вермишель не надо засыпать, сварить ее отдельно, а потом, по мере необходимости, прямо в тарелку с бульоном положить. Светлана тоже нормальная баба. Только слишком добрая. Тут говорят, что она кого-то отравила, так это неправда. Скорее, хотели отравить ее. Да та же Раиса. А мужик тот, ну отравленный, Светланиным любовником не был. У нее вообще никого не было. Она мужа любила. Даже его сына жалела. Я точно не знаю, но мне кажется, из-за него Светлана с мужем и расплевалась.

– Нин!.. У нас есть что-нибудь перекусить? – раздался из глубины квартиры жалобный голос забытого мужа.

– Поищи в холодильнике. И на сковородке две котлеты остались. Ой, я бы вас чаем напоила, но у нас только одна табуретка. Ничего, обживемся. Валерка хорошо зарабатывает, его зарплату откладываем, а на мою живем. Года через полтора эту квартиру выкупим, окончательно в Москве обоснуемся…

– Нин?!

– Иди, Нина, а то муж от голода озвереет. Поверь профессионалкам. И спасибо тебе. – Наталья вдруг заторопилась: упоминание о двух котлетах в чужой сковородке вернуло ее в голодную реальность. Да и я не отстала. Более того, мысленно добавила к котлетам жареной картошечки. Ничего получилось.

Чуть позднее мы сидели в небольшом кафе и давились пирожными, на которые, честно говоря, смотреть уже не хотелось. Закономерный результат жадности. Торопиться было некуда, кроме собственного осиротевшего в отсутствие остальных членов семьи, жилья. Мысли об этом рождали ностальгию по сумасшедшей суетливой жизни до момента ее полураспада. За окнами кафе, создавая впечатление чужого праздника, светилась вечерними огнями Москва. Покидать кафе не хотелось. Дома оставалось только отыскать в поисковой системе точный адрес фирмы «Родники», которую при жизни возглавлял Игорь Арефьев. Минутное дело.

Лениво помешивая ложечкой кофе, Наташка брезгливо смотрела на невзрачную порцию дорогущего «тирамису» и обдумывала красивый выход из ситуации. Не следовало ей «ставить на место» официантку, шокированную количеством выбранных разносолов. Девушка нам добра желала. У нее даже ручка писать перестала от нашего выбора. Поэтому вежливо и напомнила, что дополнительный заказ можно сделать в любое время. И вот теперь официантка злорадно поглядывала в нашу сторону, с нетерпением ожидая, когда мы либо подавимся, либо прикажем завернуть все с собой.

– Ир! – громко и радостно встрепенулась подруга. – У меня же собака не выгулена. Быстренько все доедай, а то эта природная оросительная система палас мне уделает.

В мою сторону Наташка смотреть не решалась, нутром чувствовала исходящую от меня агрессию.

– Впрочем, можешь не доедать. Собака голодная, а корм я не купила. Девушка! – призывно помахала она рукой официантке. – Можно вас?

И когда ехидно улыбающаяся официантка подошла, мило пощебетала: