облегчение, понимая, что Василий Андреевич не будет препятствовать нашему с Алексом союзу. И это самое главное. А с мелкими ссорами и недопониманиями мы обязательно справимся.

— Так, я не понял, это значит да или нет? — басит отчим.

А мы дальше хохочем, как ненормальные.

21.2

Этой ночью мы с Алексом впервые спим отдельно, в разных комнатах и кроватях. Оказывается, к хорошему очень быстро привыкаешь! Я несколько часов маюсь в одиночестве, переворачиваюсь и тяжело вздыхаю, гипнотизируя взглядом закрытую дверь. Мы договорились не приходить друг к другу, потому что это будет как-то неправильно. Родители ведь рядом, за стеночкой. Они не должны знать, что мы настолько сблизились. Василию Андреевичу это явно не понравится, даже если он о чём-то подобном и догадывается.

— Ну что за глупости, никто нас не услышит! — возмутился Алекс, когда я запретила ему идти в мою комнату.

— А вдруг услышат? И вообще, ты что, одну ночь потерпеть не можешь? — зашипела я. Почувствовала на себе пристальный взгляд отчима и мило ему улыбнулась. Пусть ни о чём не знает и спит спокойно.

— А ты сама-то можешь? — нахально спросил Алекс.

— Естественно! — уверенно фыркнула я.

— Ну-ну, — недоверчиво качнул он головой.

И ведь оказался прав! Не могу я без него. Поэтому в три часа ночи, в очередной раз посмотрев на запертую дверь, я встаю и выхожу из спальни. На цыпочках приближаюсь к комнате Алекса, касаюсь прохладной ручки. Делаю глубокий вдох — и толкаю дверь. Она легко мне поддаётся. Не заперто.

В темноте ничего толком не разглядеть. Но я помню, где находится кровать, иду к ней, а потом давлю в себе радостный крик. Алекс не спит! Он приподнимается, одеяло обнажает его по пояс, карие глаза мерцают, когда рядом вспыхивает свет. Я жмурюсь и закрываю лицо рукой.

— Ты зачем волшебство нарушил? — шепчу, указывая на включенный ночник.

— Хочу видеть твоё лицо. Особенно когда ты признаешься, что не выдержала даже одну ночь без меня, — с улыбочкой произносит Алекс. Самоуверенный, как всегда. И наглый.

— Тебе показалось. Мне кошмар приснился, — вру я.

— Угу. И какой же? Что в нём было? — Алекс тянет меня за руку, и я плюхаюсь на кровать рядом с ним. Утыкаясь в его голое плечо, втягиваю любимый терпкий запах. Хорошо-о.

— Монстры. Большие такие, но пушистые и мягкие. Они смотрели на меня огромными глазами и грозились съесть.

— Съесть?

— Да! Прям целиком проглотить, аж до последней косточки. А я не хочу стать чьим-то обедом, поэтому начала бежать.

— И как, успешно? — подтрунивает надо мной Алекс. Вижу, что ему смешно, улыбка такая широкая и довольная.

— Не совсем, иначе бы я не проснулась и не пришла к тебе. Ты что, совсем мне не веришь? — возмущённо толкаю его в плечо. Он перехватывает мою руку и бегло целует в запястья. Мурашки бегут по коже, мне щекотно и очень приятно.

— Совсем не верю, — безжалостно рубит Алекс правду-матку. — Но я тоже без тебя не мог заснуть.

— Почему тогда не пришёл?

— Тебя ждал.

— Ну что ж, справедливо. Раньше я тебя ждала, теперь ты меня ждёшь, — хмыкаю я. — Слушай, а о чём вы с отцом говорили?

Я, конечно, подслушала пару реплик, но хотелось бы знать всё в подробностях.

— Папа просил тебя не обижать. Я сказал, что не буду. На этом наш разговор подошёл к концу.

— Что? — дую губы. — Не верю, вы долго говорили! Секретики у тебя появились?

— Можно сказать и так.

— Ладно. У меня тоже есть от тебя секреты, — отстраняюсь от Алекса, взбиваю подушку руками и падаю на неё. Одеялом ещё ноги голые прикрываю, а то на них постоянно смотрят!

— Какие же?

— А всё-то тебе расскажи!

— Ну расскажи, — просит Алекс, обнимая меня и помимо моей воли прижимая к себе. Одеяло в сторону отбрасывает, по бедру меня гладит. Не даёт нормально мыслить.

— Издеваешься, — повержено тяну я. — Ладно, секретов у меня почти нет. Только один. Я с Ленкой не знаю, что делать. Она вроде бы страдает сильно, к тому же её из квартиры выгнали.

Я пересказываю Алексу то, что услышала от Таи со Светой. Он внимательно меня слушает, хмурится, правда, но не сильно. Понимаю, что его порядком достали разговоры о моей бывшей лучшей подруге, но от неё пока никуда не деться.

— Я вообще не понял, почему вы поссорились, — вдруг говорит Алекс.

— Ну как же! Она обманула меня.

— Пять лет назад? Разве у лжи нет срока давности?

— Странно от тебя такое слышать, — теряюсь я. — А что, разве любую ложь можно простить спустя энное количество лет?

— Нет, конечно, но если ты так сильно переживаешь за свою подругу, значит, тебе не всё равно. И мысленно ты её простила.

— Да ну-у-у, — отмахиваюсь от его слов. — Бред всё это. Я по старой памяти о Ленке переживаю.

— Возможно. Или ты до сих пор считаешь её своей подругой и поэтому не можешь отпустить.

— А ты бы… ну, простил подобное враньё? — взволнованно спрашиваю я. Алекс не похож на тех, кто легко забывает чужие прегрешения.

— Я пять раз прощал свою мать, — тихо отвечает он. — Так что да, через одну ложь я бы точно смог переступить, если мне дорог этот человек.

— Ясно, — киваю. В груди жжёт от его слов, от горечи, звучащей в любимом голосе, но я беру себя в руки и в экстренном порядке меняю тему: — А как мы проведём следующую ночь? Ты ведь больше