Король некоторое время наблюдал за ней с тем же интересом, с каким кот наблюдает за отважной птичкой. Пусть та думает, что сможет упорхнуть. Он не сразу выпустит коготки, сначала поиграет…

Вот только Бальтазар не стал тянуть. Поднял ладонь, сложив пальцы в аркан Саас. Ледяная игла в сердце — смертельный прием. Вскрикнув, она вскинула руки, защищаясь, и отразила заклятие в последнее мгновение. Резерв опустел на три единицы.

— Что вы...

«Делаете?» — хотела крикнуть она, но не успела.

Успела только отскочить в сторону, путаясь в длинном подоле, — в ее сердце уже летело новое смертельное заклинание. Она погасила его на подлете и поняла, что магии почти не осталось.

— Хм, ты сильнее, чем я думал! — оскалился Бальтазар, он явно получал удовольствие от игры. — Давай-ка еще разок!

Аркан Ти сбил мейджи с ног, она растянулась на ковре, полностью опустошенная, и, прерывисто дыша, наблюдала, как Бальтазар медленно подходит к ней, ступая, точно хищник на мягких лапах. Он присел рядом на корточки и провел кончиками пальцев по заколдованному платью Эвелины, стирая морок.

И вот уже мейджи лежит перед ним, закутанная лишь в серый плащ.

— Какая изобретательность, — усмехнулся король.

Он подцепил пальцем и порвал ниточку, которую Эви превратила в ожерелье. Эвелина дернулась, но поняла, что не может ни приподнять головы, ни шевельнуть рукой. Полы плаща разметались, обнажив ноги до середины бедра. Бальтазар еще не тронул ее и пальцем, только смотрел, а у нее сердце заходилось от ужаса. Этот пристальный взгляд, казалось, проникал под кожу.

Вот он провел по тыльной стороне ее ладони, заставляя Эви трепетать от отвращения, а потом одним быстрым движением вывернул пальцы, отчего Эвелина взвыла и выгнулась дугой. Из глаз брызнули слезы. Прежде никто не был с ней так жесток. Даже магистр Куин только пугал.

— Что я вижу, — вкрадчивым голосом проговорил Бальтазар, пока Эвелина глотала воздух раскрытым ртом. — Это ведь мое проклятие на твоей руке, не правда ли, стажер?

Он наконец отпустил Эви, и та обмякла, отвернулась, закусив губу. Отпираться бесполезно, Бальтазар знает, кто перед ним. Когда он понял? И как?

— Я знал, что ты появишься здесь, маленькая воровка. Тебе необходимо это, не правда ли?

Король расстегнул верхнюю пуговицу куртки и вытянул толстую витую цепочку, на которой, покачиваясь, висел перстень — близнец Арканара, только камень в нем был полностью черным.

— А где твой приятель? Такой сильный парень, а отправил вместо себя девчонку? С тех пор, как я получил из цитадели послание с приметами мнимых стажеров, я ждал вашего появления. Я почувствовал тебя в толпе, воришка. Устроил бал, надеясь, что вы появитесь. И не прогадал. Кто вы такие? Зачем ищете артефакты?

Бальтазар наклонился к самому лицу Эви, прищурился, силясь вспомнить, видел ли он ее раньше. Но между двумя королевствами всегда были натянутые отношения, правитель Ферранда не посещал Карнаэль, поэтому не понял, кто перед ним.

Эвелина зажмурилась и покрутила головой из стороны в сторону.

— Не скажешь? — почти ласково уточнил король. — Ошибаешься. Скажешь. Где сейчас Олгун? Я знаю, он был с тобой, когда ты пришла в Лор.

Он не повышал голоса, но от этого спокойного тона кровь стыла в жилах.

— Где артефакт, мерзавка?! — рявкнул он ей в ухо.

И, не церемонясь, принялся ощупывать тело, едва скрытое плащом. Вертел ее, как куклу, оглаживал руки, ноги, спину, грудь. Эви вздрагивала от отвращения и страха, но поклялась себе, что ни издаст ни звука.

Бальтазар заскрипел зубами от злости. Поднялся и заметался от стены к стене, бормоча проклятия. Потом снова присел рядом с беспомощной Эвелиной и развязал тесемки, стягивающие горловину плаща. Распахнул полы, и Эви предстала перед ним в тонкой сорочке.

— Хороша, паршивка.

— Не надо… — прошептала мейджи.

— Разве тебе не интересно узнать, как я наказываю воришек?

«Не смей умолять! Молчи!» — приказала себе Эвелина, но это было выше ее сил.

— Прошу вас…

— Говори, где изумруд, и тогда, может быть, я не трону тебя.

— У меня его нет…

Что еще она могла сказать? Большая удача, что Бальтазар ничего не знает о других артефактах.

«Благодарю, Пресветлая, — мысленно обратилась Эви к богине. — И прости, что я была такой глупой…»

Слезы текли из-под закрытых век: на то, чтобы посмотреть в глаза мерзавцу, не хватало смелости.

— Где же он?

Этот благодушный тон больше не мог ее обмануть — она в руках страшного человека. Можно только тянуть время, надеясь на что-то… Но даже если Дегар захочет помочь, шатер окружен непроницаемым куполом, а король не дурак и будет начеку.

— Мой друг забрал его, — соврала Эви. — Мы поссорились, он забрал его и ушел. Я не знаю куда, клянусь.

Эвелина совсем не умела обманывать, лицо выдавало ложь. Но она надеялась, что полуправда выручит ее.

— Мы воры, ищем редкие артефакты и продаем. Это просто работа, ничего личного!

— Кому продаете? Имя, город. Какие артефакты похищали до этого? Быстро!

— Его имя… Его… — У Эви затряслись губы, она и Райли-то никогда не могла обмануть, что же говорить о могущественном маге.

— Врунья, — усмехнулся Бальтазар; к нему, похоже, возвращалось хорошее настроение. — Не стесняйся, придумывай дальше. Мне нравятся твои сказки. Времени у нас полно, могу до утра слушать. С короткими перерывами…

Он спустил с плеча Эви тонкую бретельку, убрал с шеи растрепавшиеся волосы, просунул руки под ее спину и приподнял, будто бы даже нежно, словно любовник. Эвелина была бессильна помешать, руки не слушались, висели плетями. Бальтазар наклонился к ямочке над ключицей, к бьющейся от страха вене, вдохнул запах.

— Пахнешь невинностью. И ужасом. Люблю и то, и другое.

Мысли Эвелины лихорадочно метались. Какой частью правды можно пожертвовать, чтобы заполучить отсрочку? Пожалуй, можно сказать, что Райли — король Карнаэля, а она его артефактор. Все-таки не простая деревенская девчонка, пусть и окончившая Академию. Эта история может привести к разрыву отношений между королевствами. А то, что в теле Раулара пока находится демон, правителю Ферранда знать вовсе не обязательно.

— Я скажу!..

— Тихо. У тебя был шанс. Я выслушаю, но позже.

Бальтазар прижал к губам Эви указательный палец и запечатал их, теперь мейджи могла лишь стонать. Он поднялся с ней на руках и вдруг разжал объятия. Эви вскрикнула — с запаянным ртом крик больше походил на мычание — она ждала падения с высоты. Но вместо этого осталась висеть в воздухе, покачиваясь, будто на волнах. Безвольная, безголосая, перепуганная.