Инстинктивно он загреб в руку щепотку песка и зажал ее в кулаке, будто хотел получить от земли силы, чтобы выдержать новый удар судьбы. Но ситуация разворачивалась, как змея из спирали. Медленно и неотвратимо. Ибрагим Султанов подошел к своим шуринам и обнял их одного за другим. Черный мулла подошел к руководству города и к представителям Организации и стал здороваться с каждым из них, церемонно обходя всех по кругу с прижатой к груди ладонью.

И все будто бы нормально, только каждый из находившихся рядом с центром кратера уже отлично все понял. Все! Земля вот-вот разверзнется у них под ногами. Как в прямом, так и в переносном смысле.

В суматохе никто так и понял, кто крикнул:

– Держите его! Это он! Тот самый военный преступник!

Кто-то из янычар черного муллы схватил сзади Султанова и потянул за собой. Тоненько свистнула полоска дамасской стали, и на землю упала окровавленная кисть. А рядом с ней, корчась от боли, упал на колени ее владелец, пачкаясь в собственной крови. Взвизгнула танцовщица, подхваченная на руки Макаровым и откинутая в сторону, как кукла. Старший лейтенант попытался выхватить из-за спины автомат, но тут же получил удар локтем в нос и, охнув, рухнул на землю, как срубленный тополь, и был мгновенно затоптан навалившимися со всех сторон мюридами черного муллы. Братья, зажав Ибрагима своими спинами, образовали из обнаженных сабель плотную металлическую завесу, от которой отскакивали все кинжалы и пики, направленные в их сторону. С верхних точек кратера к ним устремились их товарищи по оружию, но не успели. Зрители, спасаясь от случайных ударов, побежали наверх, создавая затор, сквозь который первые из казаков смогли пробиться, только сталкивая людей назад и прыгая по их головам. Они достигли дна тогда, когда братья упали на землю рядом с Макаровым. На их остывающие тела, как на помост, вспрыгнули несколько мюридов. Они вцепились в раненого и ничего не понимающего Ибрагима, как в древко знамени, но теперь уже им пришлось отбиваться от сверкающих молний в руках казаков.

Все закружилось в смертельном танце. На место убитых мюридов и на их тела вскочили рядовой Семенюк и ефрейтор Стольников. Они попытались выдернуть из-под груды убитых своего командира, но тут же повалились рядом с ним с окровавленными головами.

Гора убитых стала расти в центре воронки с неимоверной скоростью. И просто удивительно, почему никто из дерущихся даже не подумал применить огнестрельное оружие. В ход шло все – зубы, ногти, ножи, пики, сабли, даже лопасти от вертолета. И ни одного выстрела! Только крики, хрипы и стоны дерущихся, раненых и умирающих. А в центре стоял ничего не понимающий изможденный человек. Каждая из сторон тянула его в свою сторону. Он уже остался практически голым, потому что каждый, стараясь уцепиться за его одежду, рвал ее на куски.

Солнце подошло к зениту и уже вот-вот должно было коснуться самой верхней точки, но, как будто ужаснувшись увиденной картины, замерло в двух шагах от апогея.

* * *

Анна Сирош пришла в себя после удара по голове. Она лежала в луже крови, инстинктивно прижав к груди фотоаппарат и закрывая его от ног дерущихся. Пол Ньюман лежал, прикрывая ее своим телом и вздрагивая каждый раз, когда кто-то наступал ему на спину или шею.

– Пол, ты живой? – преодолевая боль, зашептала она ему в ухо.

– Кажется, да, – ответил он так же одними губами. – Лежи, не двигайся. Может, и пронесет.

– Я должна сфотографировать это! Отодвинься чуть в сторону.

– Не вздумай. Мы еще живы только потому, что они думают, что мы мертвы.

– Я не для этого тащилась сюда. Отодвинься.

Анна выставила объектив фотоаппарата и, не наводя резкости, нажала на затвор. Яркая вспышка блеснула из-под груды распластанных тел и осветила нагое тело Ибрагима, который, как немой укор всем жаждущим денег и золота, стоял на коленях на вершине горы из трупов и молился только одному ему известному богу. Кадр, который позднее был признан лучшим кадром года, ушел через специальную симкарту в космос, чтобы тут же попасть на страницы сайта «Свободная Колхида».

Щелчок фотоаппарата был похож на щелчок курка, и один из дерущихся «Черных охотников» мгновенно отреагировал на него взмахом кинжала. Клинок вошел в объектив камеры и, проломив пластмассовый корпус, застрял в нем. Анна завизжала от страха и выпустила фотоаппарат из рук. Это был достаточно тяжелый предмет. Он потянул за собой кинжал и вырвал его из рук янычара. Пол Ньюман прыгнул на ударившего и вцепился ему в горло. Они покатились по песку. Кровавое побоище даже не заметило, что в их мясорубку добавилось еще немного нового фарша.

Когда гора трупов перестала расти – просто уже некуда было, – а на самом верху оставалось место только для нагого главного хранителя, у подножия горы свалка развалилась на несколько парных поединков, в каждом из которых появились свои болельщики и противники. Толпа зрителей, придя в себя после первого шока и оказавшись в безопасности, стала наблюдать за кровавым поединком, как за красочным шоу, подбадривая своих фаворитов и освистывая противников.

– Добей его! – кричали с одной стороны воронки.

– Ату их! – вторили им с другой.

Но, видимо, это было последней каплей в чаше Божьего терпения.

Когда здоровенный лысый гигант из числа сторонников черного муллы, крутя обломок вертолетной лопасти, замахнулся, чтобы проткнуть им тело Пола, над головами дерущихся раздался оглушительный звон набата. Это было как гром! Купол неба, на котором все еще продолжали светиться слова Закона о справедливости, лопнул и осыпался на землю сотней маленьких осколков, заставив людей пригнуться и закрыть руками уши.

– Стойте же, люди! – раздался из середины этого звона голос старого учителя. – Что вы творите?

Не все сразу поняли, откуда шел этот голос, но те, кто был поближе к «тигру», увидели, что это кричит седой инвалид, сидящий на корпусе боевой машины с автоматом, который он держал за ствол, как дубину.

Прокричав в толпу эти слова, он размахнулся и ударил прикладом по броне. И она откликнулась тем самым набатом, как будто колокол был в самой машине.

– Неужели миллион, обещанный за голову невинного человека, дороже стольких жизней? Вы разве забыли, что привело всех нас сюда?

В наступившей тишине хлопок двери «мерседеса» на другой стороне кратера был единственным ответом на его вопрос. Из машины вышел Советник и встал напротив Белковского, опираясь на клюшку для гольфа. Его фигура во всем светлом смотрелась сейчас как бельмо, но, видимо, его это совершенно не смущало. Его не интересовали люди, которые, как в остановившемся кадре, замерли у него под ногами с выпученными глазами, вскинутыми вверх руками, напряженным мышцами, втыкающие друг в друга железо и кости. Интерес у него вызывал лишь человек, который осмелился остановить это драконье пиршество. Для того, чтобы получше его рассмотреть, он даже приподнял свои солнцезащитные очки.

Все детство Марии пришлось на период военных конфликтов. Ее игрушками были гильзы. Из них она строила домики. Все наряды кукол были сшиты из зеленой камуфляжной ткани, и смерть для нее всегда была рядом. И даже не где-то за плечом, с косой наперевес, как у всех людей, а вот здесь, тут, перед глазами.