«Скорая» промчалась по улице, превратившейся в проезд между складами, и остановилась перед воротами.

Внутри клиники ничто не напоминало о запустении, царившем снаружи.

Мелли устроили в палате в углу корпуса, предназначенного для пациентов в ее состоянии. В других палатах того же этажа ждали своей очереди три женщины и один мужчина.

К ней пришел врач в сопровождении медсестры. Та проверила приборы, фиксировавшие жизненные показатели организма Мелли, и сняла капельницу, через которую поступал анестезирующий раствор. Врач изучил необходимую ему информацию, постоял немного перед мониторами и составил план дальнейшего лечения.

На следующий день в восемь часов утра он вернулся в палату с техником, подкатившим к койке моторизованную тележку с контейнером и компьютером. Техник открыл контейнер, вынул из него шлем и аккуратно надел его Мелли на голову.

Этот шлем толщиной не больше миллиметра не на один световой год обогнал прототип, родившийся за сорок лет до этого в другом флигеле Центра. Чашеобразный, эластичный, он сразу принял форму голову Мелли.

Техник проверил, все ли в порядке, приподнял пучок оптических волокон, отходивший от макушки шлема, и присоединил его к компьютеру. Потом набрал на клавиатуре цифровой код. Экран зажегся, на нем появилось объемное изображение мозга Мелли, а под изображением надпись: «0 %».

Техник молча удалился.

Врач проверил напоследок жизненные показатели пациентки и тоже покинул палату.

Пройдя по коридору, он вошел в комнату контроля, где его ждал у пульта техник.

– Все готово? – спросил он.

– Блок сохранения заряжен, можно начать, когда вы сочтете нужным.

Врач посмотрел на три монитора над пультом. На центральном красовалось объемное изображение мозга. На левом была следующая информация:

Пациент № 102

Мелоди Барнетт (источник)

Возраст 29 (10651 день)

Память 100 %

Передача (вывод) 0 %

На правом значилось:

Пациент № 102

Мелоди Барнетт (назначение)

Возраст 30 (10957 дней)

Память –%

Передача (ввод) 0 %

–

Восстановление 0 %

Электрическая активность 0 %

Бодрствование 0 %

Он поставил электронную подпись на пульте и сказал технику:

– В восемь семнадцать начинайте процедуру восстановления. Когда будет готова ее треть, вызовите меня и доложите, как идет процесс.

Врач ушел. Технику было нечего делать, кроме как следить за экранами. «Нейролинк» все брал на себя.

Он нажал кнопку, и счетчики завертелись.

В 8.20 произошел сбой, которого он не заметил. На правом экране теперь значилось:

Пациент № 102

Мелоди Барнетт (назначение)

Возраст 30 (10957 дней)

Память 0,03 %

Передача (ввод) 0,03 %

–

Восстановление 0,03 %

Электрическая активность 0,03 %

Бодрствование 0,03 %

Экран в центре сообщал:

Пациент № 2

???? (Источник)

Возраст?? (???? дней)

Память 96 %

Передача (вывод) 0,03 %

Через некоторое время техник заметил ошибку и застыл в растерянности, не зная, как быть. Он машинально постучал по экрану, зная, что это бесполезно, и снял телефонную трубку.

Врач не ответил на его звонок: видимо, занимался другим пациентом. Технику пришлось разбираться самому.

Процедура была полностью автоматизированной, и его роль сводилась к ее прерыванию лишь в двух случаях: если процент электрической активности мозга будет отличаться от этого параметра на входе или если «Нейролинк» просигналит о какой-то проблеме. Ни того ни другого не происходило. На экране с зоной восстановления фигурировали нормальные параметры, поэтому техник решил, что дело, вероятно, просто в неисправности самого монитора и что надо всего-навсего поручить ремонтникам его заменить.

Чтобы обезопасить себя, он сделал копию экрана, напечатал докладную записку и отправил ее по внутренней сети главному контролеру.

Главный контролер узнала о неисправности в начале дня, распечатала копию записки, стерла ее с экрана, покинула свой кабинет и направилась к своему непосредственному начальнику.

Касуко вошла в кабинет директора по науке без стука.

– Думаю, тебе стоит это прочесть, – сказала она, сияя.

Люк дважды прочитал докладную записку и уставился на Касуко.

– Надо немедленно остановить процесс! – сказал он.

– С ума сошел? Мы же договорились!

– Сорок лет назад. С тех пор наш договор утратил силу. – Люк наблюдал, как записка исчезает в щели измельчителя, куда он ее отправил.

– Нет, договор есть договор.

– Продолжать было бы безумием. Программа «Нейролинк» получает признание все большего числа научных авторитетов, сейчас не время рисковать и нарываться на судебный процесс.

– Так вот чего ты боишься?

– Чего же еще?

– Что ничего не выйдет, – подсказала Касуко.

– Будь у меня полная уверенность, я дал бы «Нейролинку» доделать все до конца.

– Значит, ты изменил себе, а это еще хуже, потому что ты боишься ее.

– Думай, что говоришь! Забыла про семейство Барнеттов? Ее отец – один из самых крупных жертвователей.

– Допустим, процесс будет прерван. Что ты скажешь семейству Барнеттов?

– Правду про неисправность в блоке памяти. Этот риск предусмотрен в подписанном контракте.

– Флинч был верен своему слову, ты тоже должен быть честен.

– Я отдал ему половину своей жизни. Вторая ее половина отдана тебе.

– Ты отлично знаешь, что это неправда, – ответила Касуко, развернулась и ушла.

Люк вскочил, чтобы ее задержать, но она захлопнула дверь перед самым его носом.

Он вернулся в свое кресло, ввел в компьютер пароль и попытался прервать процесс восстановления. «Нейролинк» не позволил ему сделать это.

* * *

Это был поток света, обвал звуков, калейдоскоп картинок, сменявшихся так быстро, что ни одну не удавалось задержать. Хор искаженных голосов, водопад слов и фраз. Цикл повторялся снова и снова.

Спустя пятьдесят часов после запуска процесса по телу Мелли пробежала мелкая дрожь. Индикатор восстановления памяти перевалил за 30 %. Ее мозг заново приобретал когнитивные функции.