Архитектор поклонился и присел на краешек табуретки, не выпуская из рук свои записи.

– Сеньор барон, я хочу вам высказать некоторые соображения по устройству…

– Это немного позже, маэстро… – Я облокотился на стол и посмотрел в лицо ломбардцу. – Начнем с другого. Скажите, почему вы не спешите домой?

– Так заметно, сеньор барон? – Ломбардец грустно улыбнулся. – Хотя… с вашей проницательностью это и неудивительно, – польстил он на всякий случай и печально вздохнул.

– Не вижу поводов к печали, маэстро. Для человека дом там, куда ему хочется возвращаться. Так что случилось?

– Увы, по не зависящим от меня обстоятельствам возвращение в Геную для меня смертельно опасно… – Ломбардец машинально провел ладонью по лысому черепу и пригорюнился. – Эта досадная история с фальшивыми монетами забрала у меня все. И место в ложе, и доброе имя, и даже любовь…

Итальянец, перемежая свою речь горестными вздохами, поведал мне занимательную историю, как он со своим знаменитым дядей Аристотелем Фиораванти, взялся по заказу епископа Донателло Сфорцато сделать автоматизированный пресс для чеканки монет, как потом впал в немилость и по обвинению в чеканке фальшивых денег угодил в кутузку.

Насколько я понял, сам факт преступления присутствовал, конечно, в меньшем масштабе, чем предъявлялось, но причиной ожидаемо оказалась любовь. Это у Пьетро, а у его дядюшки Аристотеля, который сейчас строит в Москве соборы и пушечные дворы, причина, скорее всего, была более прозаической. Просто корыстной. Но ломбардец коснулся ее только вскользь, а я не стал выпытывать подробнее. Оно мне надо? Так вот…

Некая Бьянка Спалетти, дама полусвета, настолько вскружила голову любвеобильному Пьетро, что он, войдя в сговор со своим родственником, несколько раз использовал почти готовый пресс по назначению… Но не в ту пользу. Тайное стало явным, ибо оная Бьянка находилась в некоторой интимной связи как раз с самим епископом, и оба достойных представителя династии Фиораванти оказались в сырой темнице. Скандал замяли, постаралась ложа, но пришлось бежать под страхом смерти, ибо епископ поклялся спалить соперника как еретика, если он хоть ногой переступит границы Италии. И дядю, кстати, тоже за компанию собирался поджарить. И они побежали… каждый в свою сторону. Аристотель – в Московию, благо у него было уже приглашение от Ивана Третьего с обещанием «гринкард», а Пьетро убыл на Мальту вместе со своей бригадой, у которой тоже рыльце было в пуху. Они маленько побуянили в траттории, и того, кого не надо, по пьяни зверским образом прирезали.

– Весьма занимательно… – Я постарался скрыть свою улыбку от ломбардца.

– И весьма печально, сеньор барон… – добавил архитектор и состроил жутко страдальческую рожу.

Да-а-а… вот как-то исторически сложилось, что особи мужеска полу всегда страдают из-за своей неуемной страсти к полу женскому. И в пятнадцатом столетии, и в двадцать первом… Страдают и все же не могут обходиться без источника своих страданий, который одновременно является источником вдохновения, наслаждения и объектом поклонения. И будет так всегда, хотя некоторые современные европейские тенденции могут поставить на этом жирную точку. Но мне этого содомского апокалипсиса, слава богу, уже не увидеть. Вот и славненько…

– Маэстро Фиораванти, я развею вашу печаль. Я дам вам работу, деньги, славу, и вы сами не заметите, как рядом с вами окажутся любовь и страсть. Право слово, не стоит расстраиваться по пустякам. Могу, к слову, сказать, что у вашего дяди Аристотеля все в порядке, он сейчас трудится над величественным проектом и находится в милости у гранд-принца Московии.

– Но откуда?! – Ломбардец от удивления вытаращил на меня свои выразительные черные глаза.

Вот черт… опять сболтнул лишнего… надо как-то выкручиваться…

– Я… я просто в своих странствиях встретил послов принца Иоаннуса Московского, и они мне за кружечкой вина рассказали все новости их великой страны. Но это лишнее… – поспешил я прекратить скользкую тему. – Предлагаю сосредоточиться на насущном.

– Да-да… – Ломбардец суетливо развернул на столе лист бумаги. – Я очень рад, что с моим почтенным дядей все в порядке. Вот смотрите, сеньор барон. Это примерный чертеж замка после его полной перестройки…

– Главное, чтобы без ускорения… – пробормотал я, разглядывая эскиз.

– Простите, сеньор барон?..

– Не обращайте внимания, лучше объясните: что вот здесь будет?

Через час у меня голова кру́гом стала идти от громадного количества средневековых фортификационных и архитектурных терминов, но я одновременно проникся уважением к ломбардцу в частности и средневековому инженерному делу – в общем.

– Впечатляет, маэстро, впечатляет… – Я отодвинул чертежи от себя. – А что вы мне скажете о маэстро Фене? Насколько он сведущ в вашей науке?

– О-о-о!.. – с пылом воскликнул итальянец. – Он мне оказал неоценимую помощь в планировании. Он великий мастер в деле деревянных конструкций, и я решил, что всем связанным с деревом будет заниматься он. Просто у маэстро Фена в стране не используется в должной мере камень, и это наложило определенный отпечаток на его мастерство. Опять же он взял на себя все кровельные работы…

– В общем, я так понял, что вы поладили, – прервал я поток восхищений и любезностей. – Теперь такой вопрос. Вы сведущи в литейном деле?

– Я инженер, сеньор барон! – Итальянец гордо вскинул голову, задрав свой выдающийся романский нос и выпятив не менее выдающийся подбородок. – Я лил колокола, я лил бомбарды, я лил… да спросите маэстро Пелегрини, он слышал о моем мастерстве… Я умею…

– Отлично. – Я чуть не расхохотался, глядя на надувшегося от собственной важности ломбардца. – Верю, верю… Значит, вам еще предстоит спроектировать литейную мастерскую. Но это позже. Мне нужен от вас список всех необходимых материалов и расчет потребности в сторонних специалистах. Причем уже завтра к вечеру.

– Как прикажете, сеньор барон, но кажется мне, что камень вам покупать не придется, а понадобятся просто хорошие каменотесы. Совсем неподалеку есть заброшенная каменоломня. Камень из нее как раз и использовали в постройке этого замка…

– Это радует… – пришлось в очередной раз прервать итальянца. – Да, кстати, вы обдумали цену ваших услуг?

– Я обдумал, сеньор барон, – с достоинством поклонился ломбардец. – Я не возьму с вас денег. Моя работа – это моя благодарность вам за спасение. Мне хватит ежемесячного скромного жалованья и кормового содержания. Мои люди решили так же.

– Хорошо, маэстро. Сделаем так… Вы назначаетесь на должность обер-лейтенанта-инженера с жалованьем десять ливров в месяц и приличествующим содержанием. Жалованье же вашим людям будет из расчета ливр в месяц. Так вас устроит?

Лицо ломбардца вспыхнуло от удовольствия и он вместо ответа глубоко поклонился мне.

– Вот и хорошо… – Мне стало понятно, что я, как всегда, переплатил, но, честно говоря, от этого факта я не особо огорчился: если ломбардец устроит все так, как запланировал, то этих денег он стоит.