Возобновление вопроса о союзниках

Вопрос о союзниках вновь выдвинулся на первый план. Выборные люди из разных латинских общин в большом количестве собрались в Риме. Партия реформы добилась того, что один из ее сторонников, Марк Фульвий Флакк, был избран в консулы на 125 г. до н. э. и в угоду латинянам провел такое предложение, по которому каждый латинянин имел право добиваться приема в полное римское гражданство у римского народа. Отклонение этого предложения привело к восстанию латинского города Фрегелл, которое было подавлено после кровавой борьбы. Однако этот факт ясно доказывал, что и союзники теперь не прочь принять участие в общем движении.

Деятельность Гракха

Это движение нашло себе подходящего вождя в том государственном деятеле, который указал ему и пути, и цели: в младшем брате Тиберия Гае Гракхе, который до этого был квестором в Сардинии, а на 123 г. до н. э. стал добиваться трибунства. Как оратор и государственный человек он был значительно выше Тиберия и к тому же нашел уже до некоторой степени организованную практику, в которой проводимые им идеи успели уже выясниться и укорениться. Сам он вырос и развился в тех мыслях, что должен вести дальше дело брата и в то же время быть его мстителем. Это был один из тех счастливо одаренных людей, которые умеют соединять в себе полную трезвость суждений зрелого разума, привыкшего взвешивать все шансы действительности, с пылкостью страсти и юности. Поэтому он приступил к делу с ясно обдуманной политической программой. Вступив в должность трибуна, он выступил перед народом с рядом законов. Их последовательность неизвестна, но их общая связь и общее направление совершенно ясны. Один аграрный закон должен был в нескольких пунктах дополнить закон его брата, которым вопрос был уже решен в существеннейших частях. Особый зерновой закон (lex frumentaria) обязывал государство по самой низкой цене снабжать каждого гражданина из общественных магазинов известным количеством зерна. Закон о военной службе сокращал срок службы для римских граждан и обмундирование воинов относил на счет государственной казны.

Еще один закон касался упорядочения в управлении новой провинцией римского государства, Азией, которая со смертью последнего пергамского царя перешла во власть Рима. И, наконец, судейский закон (lex judiciaria) требовал изменения в устройстве суда, чтобы рядом с сенаторами (из них составлялись комиссии для гражданских и уголовных процессов) в список судей заносилось и равное число судей из сословия всадников. По другой редакции этого же закона сенаторы были совсем исключены из списка судей и суды переданы в руки всаднического сословия. Несчастный зерновой закон привлек нищих из сословия римских граждан со всей Италии в Рим и положил основу столичному пролетариату; но этот закон трибуну был необходим, чтобы иметь возможность постоянно рассчитывать на столичную толпу. Без нее он не мог бы провести свои остальные законные предложения, а между тем этим законом он отвлекал ее от влияния некоторых сенаторов. Судейским законом он также отнял у государства одну из основных опор его могущества, внес раздор между обоими привилегированными классами, сенаторами и всадниками, и последних привлек на свою сторону. Та же тенденция – подрыв могущественного положения сената – просвечивала и в другом его предложении, по которому провинции, назначаемые в управление ежегодно избираемым консулам, были бы уже назначаемы сенатом до консулярных комиций, что должно было ставить выбранных затем консулов в гораздо более независимое от сената положение. Комиции он собирался преобразовать по демократическому образцу, так, чтобы порядок, в котором на будущее время должно было происходить голосование по центуриям, не стоял бы ни в какой зависимости от имущих классов и определялся бы просто жребием. И другие подобные законопроекты, составленные все в том же исключительно демократическом направлении, были внесены коллегами Гая Гракха. Особенно важны были предложения, касавшиеся выселения колоний, причем впервые были задуманы колонии вне Италии, и между ними колония Юнония на почве древнего Карфагена. Но важнейший из всех гракховских законов (может быть, именно потому он и выступил с ним позже всех остальных) касался союзников и предлагал даровать права полного римского гражданства всем латинянам, а права, которыми пользовались латиняне, притом с облегченным переходом к полному римскому гражданству, – всем италийским союзникам. Одним словом, он проектировал установить общеиталийское право государственного гражданства вместо римского права городского гражданства.

Высокое положение Гая Гракха

Большую часть этих законов Гай Гракх без особенных усилий произвел в течение первого года своего трибунства. А т. к. он в то же самое время руководил и их выполнением, то на самом деле явился правителем государства на все то время, пока могла продлиться его популярность, ибо ни один прирожденный царь в совершенно самодержавном государстве не может быть могущественнее популярного народного вождя в демократии, не стесняемой никакими рамками. Создание новых судов, выселение новых колоний, организация раздачи зернового хлеба, тесно связанное с новыми аграрными условиями проведение новых дорог и путей – все это ставило великого трибуна в обязательные отношения к множеству служащих и должностных лиц, состоявших в его распоряжении, и создавало ему массу клиентов. При этом он получал возможность выказывать свой высокий ум, свой организаторский талант, все лучшие стороны своей натуры, как бы созданной для руководства обществом и господства над ним, и это совершенно исключительное, мощное, величавое положение, занятое Гракхом, еще больше, чем содержание всех его законов и законопроектов, напугало всю знать, а среди ее вождей вызвало решимость во что бы то ни стало и каким бы то ни было способом избавиться от этого опасного человека.

Гибель Гая Гракха, 122 г. до н. э.

Положение, подобное тому, которое занял Гай Гракх, естественно возбуждало зависть и интриги со стороны посредственности, которая отлично умела разнюхать все слабые стороны такого положения. Одна из очевидных слабых сторон состояла в том, что Гай при выполнении своих планов опирался главным образом на свою популярность среди столичной толпы, следовательно, среди наименее надежной части римского гражданства, и тут у сената появилась точка опоры против него. Гай Гракх без малейшего затруднения был избран в трибуны и на второй год (122 г. до н. э.). Между его товарищами находился представитель плебейской аристократии Марк Ливий Друз. При его помощи привилегированный класс задумал учредить то, что один старый писатель называет антидемагогией, т. е. превзойти самого Гракха своими популярными законопроектами и таким образом подорвать его значение в глазах толпы. И вот Ливий обнародовал целый ряд законопроектов. Первый из них ограничивал карательную власть римских сановников по отношению к союзникам в военное время. Второй вносил некоторые незначительные улучшения в аграрный закон Семпрония. По третьему законопроекту предполагалось в Италии поселить еще 12 колоний по 3 тысячи граждан каждую, о которых, конечно, Ливий не говорил, где именно найдется для них место. Грубая уловка удалась, начала оказывать влияние, и выяснилось, что популярность Гая Гракха как раз была поколеблена на той реформе, которую следует считать самой спасительной и самой дальновидной из всех им задуманных – на законе о союзниках. Цель этого закона – распространить римское право гражданства на все свободное население Италии и этим самым дать римскому государству новую, более широкую и более здоровую основу. Что такой законопроект менее всего мог быть популярным среди столичного гражданства, само собой разумеется. Привилегированное положение этого сословия, вдвойне ценное со времени зернового закона, его господствующее положение, наполнявшее гордостью римского гражданина (civis Romanus), даже самого жалкого оборванца среди римских пролетариев, – и это положение разделить с миллионами новых граждан! Само собой разумеется, что этого никто не мог желать… И вот тогда, когда, к несчастью, Гракх на некоторое время удалился из Рима для того, чтобы привести в порядок дела новой колонии Юнонии, в настроениях столицы произошла быстрая перемена. Один из самых горячих противников нововведений Гракха Луций Опимий был избран в консулы на следующий год, а Гай Гракх не был избран даже в трибуны. А между тем человек, занимавший такое положение, задевший за живое интересы такого множества людей, возбудивший против себя столько страстей, не мог оставаться дольше в качестве простого частного человека на этой вулканической почве. Порученное Гракху выселение колонии Юнонии, с основанием которой жреческое сословие, как и всегда, связанное со знатью, связывало всякие дурные предзнаменования и неодобрения в религиозном смысле, вновь вызвало сильный взрыв: высокомерие одного из консульских ликторов привело к кровавому столкновению, а сенаторская партия впредь приняла свои меры. Самосохранение вынудило Гая Гракха и другого вождя народной партии, Марка Фульвия Флакка, также принять меры предосторожности. Они вместе с народом заняли Авентинский холм и окопались в древнем святилище Дианы. Правительство, уклоняясь от любых переговоров, захотело овладеть позицией силой оружия. Ряды сторонников Гракха стали быстро редеть, сам Гракх вынужден был бежать на правый берег Тибра, но там, по его собственному желанию, он принял смерть от руки раба. В доме одного ремесленника, в одном из предместий, был разыскан и Фульвий Флакк, и также был убит. Таким образом, знать одержала вторую победу и спешила воспользоваться ее плодами, щедро рассыпая направо и налево смертные приговоры, конфискации имущества и начиная судебные процессы.