Не знаю, шил ли он сапоги султанам, но с моим заказом справился образцово-показательно. Кобуры из отлично выделанной буйволиной кожи получились на загляденье, а пистолеты сидели в них как влитые. Правда, пока немного туговато, но это не страшно, думаю, со временем все разработается.

Ясмина не забыла о моем обещании, поэтому на обратном пути отвертеться от пострелушек не удалось. Тем более что предусмотрительная девушка догадалась прихватить с собой целую сумку разных вкусностей и пообещала гастрономическое наслаждение на фоне природы. Какой дурак будет отказываться? Да я и сам уже давно хотел опробовать свое оружие. С такой жизнью не сделать это было бы просто идиотизмом.

Гречанка привела меня в заброшенный полуразвалившийся форт, расположенный на берегу моря.

— Вот здесь никого нет, — она ловко спрыгнула с замшелого куска обвалившейся кладки и быстро извлекла из-под расшитого цветными узорами кожушка свой револьверчик. — Можно стрелять сколько хочешь. Здесь только коз пасут...

— Подожди, Ясмина... — я осторожно забрал у нее из руки оружие. — Вот смотри. Когда достаешь, никогда не держи палец на спусковом крючке. Можешь случайно выстрелить.

— Хорошо, не буду, — очень серьезно пообещала гречанка. — Научи меня.

— Чему?

— Всему, — в глазах Ясмины блеснули веселые искорки. — Я еще много чего не знаю.

— Научу... — я расставил вдоль стены булыжники. — Отойди... ага, еще на пару шагов... Начинай слева...

Скажу сразу, собой я остался доволен. Тушка фон Нотбека обладала верной рукой. Видно, стрелок он был не из последних. Да и я сам никуда свои теоретические навыки не растерял. Из всего оружия больше всего понравился кольт, тот что Pocket Hammerless модели 1908 года. Отличный пистолет, чем-то напоминающий мне родной ТТ, только удобней в хвате. «Большой» браунинг оказался тоже весьма неплохим орудием, но тяжеловатым и немного громоздким. Что и неудивительно: никакого пластика, сплошной металл. Ну а самый мелкий представитель моего арсенала — ни на что, кроме как на оружие последнего шанса, не годился. Впрочем, в другом амплуа я его использовать и не собираюсь.

Ясмина очень быстро расстреляла все свои патроны, приуныла, но, когда я разрешил ей воспользоваться своим «малюткой», быстро воспряла настроением и добила уже мой боезапас. Н-да... тут никаких патронов не напасешься. Хотя — пусть ее. Не жалко.

— Я очень хорошо стреляю? Да? — с некоторой долей неуверенности поинтересовалась девушка.

— Очень неплохо. Но надо чаще стрелять. Тогда вообще отлично получится.

— Принесешь мне еще патроны? — гречанка стала доставать из сумки плошки с едой и раскладывать на валуне, застеленным чистым полотенцем. — Вот, сама готовила. Здесь красиво. Вкусно будет кушать...

— Принесу.

— Надо выпить, — Ясмина плеснула из маленького бурдюка в глиняный стакан терпко пахнущего вина кроваво-красного цвета и подала мне.

— За что будем пить?

— Сам придумай... — хихикнула гречанка. — Ты же мужчина.

— Тогда за тебя... — я опрокинул в себя стакан, подождал, пока выпьет Ясмина, а потом крепко поцеловал ее в сладкие от вина губы.

Гречанка вздрогнула, замерла, а через мгновение очень неумело ответила мне. А когда мы наконец оторвались друг от друга, застенчиво пряча глаза, спросила:

— Ты очень добрый ко мне. Почему?

— Почему я должен быть злой?

— Ответь... — потребовала гречанка, добавляя в стакан вина. — Оттого, что хочешь меня как женщину?

— И это тоже.

— А что еще? — Ясмина доверчиво прижалась ко мне. — Хотя не надо, не отвечай. Время покажет. Целуй еще...

И целовал. Но ничего большего она мне не позволила. Впрочем, я не особо настаивал. Давно уже не подросток протубертатного периода и прекрасно понимаю, что подготовка к действу может приносить не меньше удовольствия, чем само действо. В общем, пока меня все устраивает.

Остаток вечера провел за изучением документов, изъятых у поляков, и систематизацией данных, полученных группой. И наброском будущего доклада Врангелю. Надо же как-то зарисоваться уже в должности резидента. И да, мысли о том, что вполне пора прихватить золотишко и свалить куда подальше, никуда не делись. Но я решил сделать это немного позже. Почему? Да потому что спинным мозгом чувствую — время еще не пришло. А к девяти часам вечера покинул пансион и без происшествий добрался до конспиративной квартиры.

Вся группа, за исключением Суровцевой, тоже была на месте.

Под потолком комнаты витали клубы сизого папиросного дыма, переливаясь причудливыми цветами в мягком домашнем свете керосиновой лампы. Синицын, Пуговкин и Игнашевич резались за столом в картишки, а сотник, вальяжно развалившись на диване, лениво перебирал струны гитары, повязанной по грифу шикарным атласным алым бантом. Увидев, как я вошел, все собрались встать, но я жестом их остановил.

— Пока отдыхайте, господа. Только форточку приоткройте, дыма столько, что топор вешать можно. Что нового?

— Грешат на кемалистов лягушатники, — язвительно сообщил Тетюха. — Весь город на уши поставили, окаянцы.

— Аресты идут полным ходом, — добавил вахмистр, лихо шлепнув картой об стол. — И пальба была, сам слышал. Видать, кто-то не очень хотел арестовываться.

— У нас очень мало сведений по кемалистскому подполью, — задумчиво морща лоб, сказал штабс- капитан. — Хотя, думаю, оно уже разгромлено французами.

— Не знаю, как насчет всего подполья... — Игнашевич скрипнул форточкой и обернулся ко мне. — Но их ячейку в доках точно прихлопнули. Восемнадцать человек арестовали.

— Пусть резвятся, — я снял пальто и присел в кресло-качалку. — Чай у нас здесь присутствует? Кстати, что по полякам?

— Мой человечек в городской полиции... — вахмистр поработал насосом, подкачав керосин в примусе, а потом поджег горелку и брякнул на него очень древний с виду медный чайник. — Сообщил, что трупы вчера вечером обнаружили. Но дело сразу забрали англичане. А как у них, увы, неизвестно. Может, Стрелка чего узнала. Я завтра с ней встречаюсь. И да, дом я снял. Небольшой, но с конюшней и садом. В очень удобном месте. На отшибе. Уже можно обживаться. Всего сто лир в месяц.

— А я машину приобрел! — гордо сообщил Синицын. — Это я вам скажу, не авто, а...

— Очень хорошо, Алексей Юрьевич. Не сомневаюсь, вы выбрали очень хороший автомобиль, — я его тактично прервал. — Но к этому мы вернемся чуть позже, а пока обсудим предстоящую акцию. Егор Наумович...

Сотник небрежно отложил жалобно зазвеневшую струнами гитару и сел на диване.

— Серж Полански возвращается к себе домой только после того, как проконтролирует сдачу выручки у кассиров в казино. Это обычно случается к четырем часам утра. В половину пятого — в пять он выезжает домой на своем автомобиле. Сам, без охраны. Иногда с ним бывает какая-нибудь девушка из кордебалета. Спиртным не увлекается, предпочитает гашиш и кокаин. Поговаривают, что он прилично работает ножом. Бывший офицер французского Иностранного Легиона. А вообще, серьезный тип. Гортензия говорила, что его побаивается сам хозяин заведения.