— Вы, наконец-то, на «ты»?

— Щас! — говорит Дэвид.

Лукас молча качает головой.

— Но успехи достигнуты гигантские, — Дэвид полон энтузиазма. — Найдена тема, которую его преподобие способен поддерживать.

Март уверен, что Лукас способен поддержать любую тему. Его командир настолько образован, что, кажется, нет областей, о которых он не был бы осведомлен. Но он и правда не слишком разговорчив. В монастыре это казалось нормальным. В миру… в общем, тоже кажется нормальным, пока Дэвид не привлекает к этому внимание.

Сочувствие к командиру требует помолчать. Но любопытство побеждает.

— Какая тема?

— Животные.

— Животные? — Март глубоко вдыхает чайный аромат. — Лукас никогда не видел животных.

Лукас устало прикрывает глаза.

— Я всего лишь сказал, что они опасны. Они разносят инфекцию.

— Кошки! — Дэвид произносит это слово так, будто делает колющий выпад.

— Пахнут, — спокойно отзывается Лукас.

— Кошки непредсказуемы! Они могут напасть.

— Нет. Они просто сильно пахнут. И полны болезнетворных бактерий.

— От них шерсть.

— Возможно. Я не видел кошек.

— А собак?

— Не вижу разницы. Все одинаково опасны.

— Собаки кусаются!

— Собаки, — негромко говорит Лукас, — пахнут. И разносят заразу.

— Видишь, — гордо заявляет Дэвид, — он может говорить. Сам. А я уж начал думать, что он только с пульта включается.

Лукас улыбается краем губ.

Они не убьют друг друга ни за месяцы в «подвале», ни потом, в Вольных Баронствах. Может быть, там убьют их всех. Но таковы уж Баронства. Март думает, что Дэвид Нортон, конечно, не будет драться за Лукаса фон Нарбэ, но он, по крайней мере, не предаст их, разве что для спасения своей жизни. А о том, что Лукас фон Нарбэ не позволит убить Дэвида Нортона Март знал с самого начала. С того момента, как выяснил, что его командир взял на себя все грехи этого человека, всю ответственность за его преступления, прошлые и будущие. Да, он подписал себе смертный приговор. Но, может, оно того стоило? Терять-то все равно было нечего.

«Отвратительно для гордого смирение: так отвратителен для богатого бедный»

Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова (13:24)

Эффинда многие любили. Спокойный, незлобивый мужик, может, слишком мягкий, чтоб его уважать, но это только по меркам Роя, астероидного облака, одеялом укрывающего все четыре населенные планеты Баронств. В Рое жизнь суровая, там кто сильный, тот и прав, и если ты не готов дать по рогам любому, будь готов к тому, что любой даст по рогам тебе. Но даже в Рое Эффинд многим нравился. Как раз из-за незлобивости.

К тому же, жил-то он не в Рое, а на Либаре, второй планете от Ирека, здешнего светила, а на планетах, как всем известно, жизнь далеко не такая суровая.

И, опять таки, в Рое, следуя неизменной традиции обитателей пространства, пренебрежительно относились к планетникам, но на Эффинда пренебрежение не распространялось. Хоть он и жил на планете, а все равно был пилотом. Получше многих обитателей Роя. Получше большинства. Если не вообще всех. Однако же не зазнавался. Руку подать не брезговал.

Хороший человек, одним словом.

Андре его терпеть не мог.

Настолько, что завидев долговязую фигуру Боба Эффинда, с трудом подавлял желание отвернуться, сделать вид, что не заметил, а то и вовсе исчезнуть. Исчезать он умел. Делать вид, что не видит того, что видеть не хочется — тоже. Но с Эффиндом неизменно здоровался, порой перебрасывался парой слов. И даже не сплевывал, когда тот уходил подальше.

Вот, спрашивается, что человеку надо?

Сначала он страдал, что его продали пиратам. Аристо такой-сякой, доверия не оправдал, мирянина не защитил, и вообще зачем он нужен непонятно. Крушение идеалов в чистом виде. В том, чтоб быть проданным хорошего мало, кто бы спорил, но пираты быстренько перепродали Эффинда барону Инагису, а уж барон-то пилоту с БД-имплантантами создал все условия. Казалось бы, живи и радуйся.

Нет. Не радовался.

Ну ладно, людям из Империи рабство как нож острый, в золотой клетке им так же плохо как в железной, и вообще, без свободы не жизнь. Но Эффинд и в Империи свободным не был. Технически. Он бы у Радуна до самой смерти стоимость имплантантов отрабатывал. А если бы Радун его у Инагиса выкупил, то выкуп пришлось бы отрабатывать даже тем поколениям Эффиндов, которых пока и в природе не существует.

Полтора года назад монахи ордена Семисот Семидесяти Семи Апостолов, в рамках освобождения имперских подданных из лап пиратов, заплатили за Эффинда столько денег, сколько у них, в принципе, быть не могло. Выкупили. Вместе с другими рабами. Другие улетели домой, на все лады славя милосердие Господа и церковь Шэн, а Эффинд остался в Инагис-руме.

Свободный. Высокооплачиваемый. С отличной крышей. И по-прежнему недовольный.

Спрашивается, сейчас-то что не так?

Ответ с ног валит. Эффинд собирается быть вечным укором Аристо, который продал его, вместо того, чтоб вместе с ним погибнуть. Будет, значит, торчать в Баронствах, служить Инагису или тому, кто больше предложит, демонстрировать всем окружающим терпение, смирение и добронравие истинного шэнца, пока — что?… Видимо, пока что-нибудь. Потому что дальше мысль останавливается.

Как ни крути, а идеалы — штука мрачная. Осторожней с ними надо.

Андре расстраивала неблагодарность. Сам он с радостью вернулся бы в Империю, но пока не мог себе этого позволить. Знал, что рано или поздно… уже пять лет знал, что рано или поздно прилетит домой. Пусть ненадолго. На полгода или год. Этого хватит, чтоб отдохнуть, чтоб вернуться в Баронства с новыми силами.

А Эффинд в любой момент — может. Ничего его здесь не держит.

И Аристо ни при чем. Что действительно имеет значение, так это то, что в Баронствах, и особенно в Рое, Эффинд — уважаемый человек, а не подозрительная личность, то ли киборг, то ли еще что похуже, каким его считали в Империи. Кем он там был? Дорогим специалистом, одним из лучших мирских пилотов, личным слугой маркграфа. Все это хорошо, но имплантанты делали его существом второго сорта. Там он этого не понимал. Здесь — тоже не понимает. Только домой возвращаться не хочет.

Терпение, смирение и добронравие. А еще — глубокое разочарование.

Эффинд стал легендой сразу, как только появился в Рое. «Маргарита» тогда пришла без половины экипажа, зато с БД-пилотом, и такой добыче все тут же обзавидовались. Только Бушель, капитан «Маргариты» особо довольным не выглядел. Эффинда продал почти сразу. Потом пил с остатками команды. На любопытствующих они смотрели криво, поздравления принимали без энтузиазма. А там и слухи поползли. И выяснилось, что Бушель, ни много, ни мало, самого Аристо упустил. Добровольно, без принуждения, или почти без принуждения дал уйти рыцарю, который стоит как сотня Эффиндов и еще пригоршня имплантантов в придачу.