В конце концов Ундина уснула, а проснулась уже на стоянке возле автозаправки. Морганы в машине не было — наверное, ушла в душевую. В чашкодержателе стоял пластиковый стаканчик с горячим шоколадом. Ундина отпила глоток и поняла, что перед этим она в последний раз подкрепилась сэндвичем с арахисовым маслом — вчера утром в палатке с Никсом. Ну, это если не считать «пыльцы», которую она слизнула с ладони незнакомца. При воспоминании о собственной развязности, о том идиотском затмении, что на нее нашло, ей стало стыдно.

Моргана вернулась через несколько минут со стаканчиком кофе. При ее появлении машина тихонько пикнула — уходя, она закрыла Ундину.

— Ты как? — без привычной иронии спросила Моргана. — Поспала немного, это хорошо.

— Нормально, — кивнула Ундина, глядя в стакан с горячим шоколадом. — Просто устала. Домой хочу.

Встретиться с подругой взглядом она не могла, даже сидеть рядом с ней почему-то было неловко.

Моргана ничего не ответила, лишь посмотрела на Ундину в полумраке машины и улыбнулась. Потом положила руку ей на колено — поразительный жест для девушки, которая вообще избегала любых прикосновений. Машина тронулась. Мягкое покачивание и знакомое потрескивание старомодной радиостанции снова невольно убаюкали Ундину, и в следующий раз она проснулась уже на знакомой подъездной дорожке перед собственным домом, на Северо-Восточной Скайлер-стрит. Моргана успела выйти из машины и потягивалась. Вставало солнце, и все вокруг было розоватым.

«Небо алое к закату — и матросы будут рады, — всплыла в памяти Ундины поговорка, которую она даже не помнила, где услышала. — Заалело на рассвете — будет буря, верь примете». Выкинув стишок из головы, она смотрела, как потягивается Моргана, вскинув тонкие руки к небу. Мелькнула полоска голой кожи между поясом джинсов и рубашкой, и Ундину передернуло, словно она сама стояла на холодном утреннем воздухе.

— Проснулась!

Заметив ее взгляд, Моргана улыбнулась, распахнула дверцу машины и просунула голову внутрь. Избегая встречаться с ней глазами, Ундина вытащила свой рюкзак с заднего сиденья и торопливо встала, ударившись головой о край крыши.

— Черт! — она схватилась за макушку и нервно рассмеялась.

Моргана стояла, облокотившись на крышу «лексуса» и опустив подбородок на руки.

— Долгая ночка выдалась. — Она прищурилась и склонила голову набок. — Ты в порядке?

— Да-да. — Ундина закинула рюкзак на плечо. — Просто… не отошла еще.

Моргана кивнула с серьезным видом.

— Я тоже.

О чем говорить дальше, Ундина не знала. Она понимала, что тех прежних близких отношений между ними уже не будет. Все казалось другим. Даже то, как Моргана пожимала плечами, знакомым движением потирала руки, чтобы согреться, и то, как она говорила, — все теперь приобретало новый смысл. Ундина почувствовала себя маленькой и глупой; не зная, куда девать руки, она сунула их в карманы еще не высохших джинсов и уставилась в землю.

— Ну, я пойду. Значит… — Она развернулась на каблуках. — Я позвоню тебе. Надо будет нам…

Ее слова прозвучали резче, чем ей хотелось, и Моргана заметила это.

— Потом поговорим. — Моргана тоже ответила холоднее, но Ундина не знала, виной ли тому резкость ее собственных слов или та неуловимая перемена, что произошла в их отношениях.

Моргана отвела взгляд, посмотрела на улицу, потом снова взглянула на Ундину и улыбнулась:

— К. А. завтра возвращается.

— А, здорово! Отлично. Очень здорово, — как автомат отвечала Ундина, в ужасе чувствуя, что весь ее словарный запас куда-то улетучился. Да и К. А. — он-то какое отношение имел ко всему этому?

Ей вспомнилась Нив Клоуз. Нив тоже присутствовала на «Кольце огня», в компании с Тимом Бликером, известным торговцем наркотиками и, наверное, даже уголовником. Все слишком запуталось, все выглядело слишком беспорядочным и паршивым. И Ундина тоже была на этом странном мероприятии и даже с удовольствием закинулась «пыльцой». Не верится, что поначалу она ехала туда с целью чему-то научиться, разобраться в себе. Неужели она тоже сообщница всех этих преступлений? И ее могут арестовать? Она почувствовала слабость и страх, но надеялась, что это незаметно. Она не доверяет Моргане д'Амичи, поняла Ундина. И никогда не доверяла.

— Ну ладно. Я тебе потом позвоню, — торопливо попрощалась она.

— Да-да… конечно. — Моргана оживленно помахала, и Ундина почувствовала облегчение.

Повернувшись, она побежала к воротам, которые вели к черному входу. Она сама не знала, почему не входит с переднего крыльца, как обычно. Казалось, она стала чужой в собственном доме.

У входа она обернулась и подняла руку, чтобы помахать на прощание. Моргана уже сидела в машине и глядела на нее через ветровое стекло; вид у нее был сияющий, на губах играла улыбка. «Она им поверила!» — вдруг осознала Ундина, и страх сковал ее тело, всегда чутко реагирующее на веления ее тонкого ума.

Но все же она заставила себя помахать. Моргана махнула в ответ, оглянулась и отъехала от дома. Больше они не оборачивались.

В тот день, когда Джейкобу Клоузу было суждено умереть, рассвело рано.

Солнце поднималось над долиной реки Колумбия, простирая свои лучи над Уилламетт, окрашивая Портленд розово-оранжевым сиянием. Джейкоб Клоуз любил это время суток. Летом он поднимался рано, поскольку работы было в два раза больше: одни ели пиццу на завтрак, другие — перед сном, по возвращении из клубов после ночного загула. Для собственных дел он мог выбрать время только ранним утром, часов в шесть-семь.

Клоузы жили у окраины Форест-парка, среди зарослей плюща и ежевики, в ветхом белом доме, построенном в конце двадцатых годов прошлого века, но и восемьдесят с лишним лет спустя из него по-прежнему открывался роскошный широкий вид на исторический центр города. Вид, похоже, был главным достоинством этого места. Джейкоб постоянно ремонтировал дом, но тот все-таки не слишком внушительно смотрелся на улице, среди жилищ тех, кто нынче именует себя специалистами по интернет-продажам. Еще здесь обитало небольшое количество людей, которых его дочь называла клевыми предками, и Джейкоб считал себя одним из них.

Он рано принялся зарабатывать на жизнь — еще в то время, когда его ровесники прикалывались над спящими бомжами на Бернсайд-стрит. В открытый им магазинчик пиццы захаживали хиппи да геи, которые жили на северо-западе, прото-панки («Театр овцы», «Ядовитые мысли» и «Крысы»). Был среди посетителей застенчивый, но дружелюбный кучерявый преподаватель игры на гитаре по имени Ричи, который утверждал, что бабка-мормонка его подружки написала ту наркоманскую книжонку — «Дневник Алисы».

В те времена Джейкобу нравилась суровая грубость Портленда. Он был не похож на оставленный позади, любимый Джейкобом Нью-Йорк, но казалось, что у этого города все еще впереди. В 1976 году в нем мерещилось даже нечто волшебное. Портленд образца 2000 года сохранял дух города девятнадцатого века, где человеку приходилось применять смекалку, чтобы выжить.