Теплым и дождливым майским вечером новенький сухогрузный теплоход под иностранным флагом отдал якорь на внешнем рейде Батумского порта.

В ожидании таможенного досмотра капитан и его помощники собрались в офицерской кают-компании, а команде было разрешено заняться личными делами. Капитанская каюта не пустовала в это время. В ней сидели Себастьян и Павел. Света не зажигали. Когда совсем стемнело, Себастьян приказал готовиться. Павел разделся, остался в плавках, застегнул на груди пряжки акваланга, приладил маску. Себастьян достал из шкафа резиновый мешок – в нем был мягкий матерчатый чемоданчик на «молнии», а в чемоданчике – «Спидола» и деньги. Сунув в мешок одежду Павла, Себастьян туго перетянул резиновым жгутом горловину, сделал на жгуте две петли, чтобы можно было продеть в них руки, и помог Павлу закинуть мешок на спину, поверх акваланга.

Павел взял в руки ласты, но Себастьян попросил не спешить. Он один вышел из каюты. Минут через десять вернулся и приказал следовать за ним. Они быстро достигли кормы, никто не встретился им по пути. С кормы свисал веревочный трап. На море был полный штиль.

– Давай! – шепнул Себастьян и хлопнул Павла по плечу.

Павел спустился по трапу до последней перекладины, вдел ноги в ласты и окунулся в теплую, темную, плотную воду.

Павел плыл медленно. Это было очень странно, но теперь, когда желанный миг возвращения на родную землю оказался так близок, хотелось продлить неповторимое ощущение…

Павел ехал в поезде, глядел в окно и думал об удивительных совпадениях, происходящих в жизни. Он начал эту операцию в поезде № 52 Сухуми – Ленинград и сейчас, как бы завершая большой круг, попал в этот же № 52.

Вскоре Павел понял, что тащиться поездом будет невмоготу. В Адлере он сошел и поехал в аэропорт…

Во Внукове хотелось позвонить своим из автомата, но он решил на вокзале не мельтешить, сразу поехал на такси в город. На Калужской площади, отпустив машину, зашел в телефонную будку.

Сначала позвонил домой матери. Затаив дыхание считал редкие гудки – долго не подходили. Услышал родной голос, сказал:

– Здравствуй, мама! Как поживаешь?

– Жив, здоров? – Она волновалась, но не хотела этого показать. – Здравствуй, сынок мой!

– Как твои дела? Здоровье как?

– Да какие у пенсионеров дела! Мы народ бодрый. Ты-то как?

– Я постараюсь заехать хоть на минутку, тогда поговорим.

– Не передумаешь?

– Нет, родная, подожди немного, скоро буду…

Потом он набрал номер Маркова. Когда полковник поднял трубку, Павел сказал, изменив голос на солидный руководящий баритон:

– Здравствуйте, Владимир Гаврилович. Как поживаете?

– Не обманешь… – Полковник вздохнул с облегчением. – Мне же пограничники сигнализировали…

– Ну, значит, не вышло! – Павел рассмеялся.

– Когда?

– Только что.

– Ты где?

– На Калужской площади.

– Спускайся к парку Горького, ко входу. Я сейчас за тобой приеду…

Марков повез его домой, на Садово-Кудринскую, повидаться с матерью.

Павел посидел дома минут тридцать, а потом спустился к машине. Марков сказал тихо:

– Вот такая у наших матерей судьба. Полчаса в год сына видит.

– И то хорошо, – откликнулся Павел.

– Ну ладно, у тебя все же несколько дней свободных будет. Порадуй ее…

Они поехали за город, на ту самую дачу, где беседовали в последний раз перед расставанием.

Павел принял душ, а потом сели обедать. Владимир Гаврилович не спрашивал у Павла, как он себя чувствует, только поглядывал на него украдкой, стараясь, вероятно, подметить перемены. Но их не было. Перед ним сидел тот же Павел, серьезный, но всегда готовый пошутить человек. Разве что появилась некая задумчивость, мимолетная, едва уловимая. Но так, может быть, кажется оттого, что не виделись давно, да и устал ведь он.

Марков не собирался с места в карьер требовать от Павла полный отчет. Наоборот, полковник ждал, не попросит ли он сам о чем-нибудь, что необходимо сделать немедля, что не может быть отложено на завтра.

Вкратце изложив суть полученного задания, Павел сказал:

– Время у нас есть. Если б я сам искал Станислава Курнакова, сколько б мне потребовалось? Минимум дней десять. И сроков они не устанавливали.

Марков согласился, что не меньше, и спросил:

– А тебе не приходило в голову, что Курнаков – это Зароков?

– Была такая мысль.

– Зароков-то исчез, – сказал Марков. – А твой друг Дембович, он же Куртис, к сожалению, помер. Сгорел в собственном доме. И как говорится, унес с собой в могилу все, что знал. А знал он немало.

Владимир Гаврилович встал, поправил съехавший набок галстук.

– Ладно, я ушел. Отдыхай. Завтра приедем с Иваном Алексеевичем.

– Между прочим, – остановил его Павел, – все хотел вас спросить: чемоданчик-то тем моим симпатичным вагонным жертвам не вернули?

– Что, совесть мучает? – с шутливой суровостью спросил Марков и успокоил: – Давно. Не мы вернули – милиция. Теперь органы охраны общественного порядка имеют в лице пострадавших супругов самых горячих почитателей.

Они посмеялись от души, и Марков уехал, захватив с собой «Спидолу».

Оставшись один, Павел вышел побродить, но скоро захотелось спать, и он лег, распахнув перед этим все четыре окна в комнате.

Иван Алексеевич Сергеев и Марков приехали на следующий день в обед. Генерал побыл часок и уехал, а Владимир Гаврилович остался до утра.

Павел подробно рассказал о своих закордонных днях. Магнитофон терпеливо фиксировал его повествование. Потом полковник сказал, что Станислав Курнаков, он же Михаил Зароков, он же Тульев, обнаружен в городе К., работает мастером в ремонтной радиомастерской.

Специалисты, тщательно изучив содержимое «Спидолы», установили, что заключенные в ней таблицы являются только частью шифра. Ясно, что ключ к шифру надо искать у Курнакова.

Первый тур закончился. Начинался второй.

Теперь Зароков-Курнаков, восстановив связь со своим центром, должен активизировать разведывательную деятельность.

– Что ж у нас получается? – самому себе задал вопрос полковник Марков. – Он, конечно, обрадуется посылке, но… – Полковник поднял глаза на Павла… – но обрадуешь ли его ты?

– Вы думаете, все-таки подозревает? – спросил Павел.

– Предположим.

– Лично меня он вряд ли опасается. Я всю дорогу бегал от него без оглядки, он скорей считает, что я сам его боюсь.

– Это верно. Но нам не будет известно, какие инструкции насчет тебя даст ему центр. Ведь, судя по твоему рассказу, они там не очень-то тебе доверяют.