того в комнате, взяв все обязанности на себя. После отражения ожесточённого штурма, когда вовремя подошли наши танки, местное армейское командование попыталось отдать его под трибунал за превышение служебных полномочий и подлог документов, но за него вступился лично Дитрих, подтвердив полномочия оберштурмфюрера… Таким образом, если судить по этим сведениям, перед нами почти идеальный офицер СС, пример для подражания и настоящий герой… — закончил Мюллер бесстрастным тоном, а Гиммлер подозрительно посмотрел на него, ожидая заметить сарказм. Но не увидел.

Рейхсфюрер был удивлён, узнав все перипетии военной судьбы этого Шольке. После того как тот уехал на фронт Гиммлер постепенно стал забывать о нём, навалились другие дела и проблемы, а теперь оказалось что эсэсовец не только не погиб но и стал чуть ли не героем! И который, пусть косвенно но, возможно, связан с напавшими на Шпеера. Тут была какая-то загадка, но вот как её разгадать? Придётся снова довериться этому Мюллеру, несмотря на то что тот себе на уме… Шеф гестапо, как не неприятно признавать, умеет работать, раньше сам был следователем…

— Хорошо, штандартенфюрер, я обдумаю всё что вы мне доложили. Если это всё то можете идти! — приказал он своему невозмутимому подчинённому.

А когда тот вышел Гиммлер снова погрузился в глубокую задумчивость, пытаясь понять что ему делать с этой информацией для собственной пользы. Рассказывать ли всё это Гитлеру или же кое-что утаить? Но вдруг Мюллер решит сам донести информацию, ведь для рейхсфюрера не секрет что его тёзка постарается дать ему подножку и подняться выше… Тут было о чём подумать.

Москва.

В это же время.

Лаврентий Берия.

Они вместе с Вождём стояли с края бетонной полосы аэродрома и смотрели на Вячеслава Молотова, который уже был полностью готов к дальней дороге. Правительственный «ПС-84» прогревал моторы на некотором расстоянии от них и разговор почти не заглушался.

— Вяча, помни всё что я тебе сказал! — взгляд Сталина был внимателен и строг, ни тени улыбки на лице.

Оно и понятно, от успеха миссии старого соратника зависело очень многое, вплоть до существования Советского Союза. Если он не справится то ситуация для первого в мире государства рабочих и крестьян в случае войны может стать критической и вылиться в огромные материальные и человеческие потери. А Иосиф Виссарионович, да и сам Берия, не хотели повторять то прошлое страны которое было у Александра. Если война неизбежна то, пользуясь послезнанием, постараться максимально минимизировать урон и добиться более впечатляющих результатов во внешней политике.

После долгих споров решили что Молотов полетит в Америку через Дальний Восток, Чукотку и Аляску. Загодя отправленные телеграммы гласили что на пути полёта пассажирского судна всё должно быть готово к приёму самолёта. Ответственными за это назначались секретари обкомов лично, чтобы потом не было всякого сваливания ответственности на других, как это часто практикуется. Как недавно сказал товарищ Каганович, после очередного ЧП в его НКПС — «У каждой аварии есть имя и фамилия!» Сам Берия был согласен этим утверждением и, если судить по реакции Сталина, тот тоже был не против этих слов.

— Я всё помню, Иосиф Виссарионович! — кивнул Молотов, блеснув на солнце очками. — Проведу переговоры полностью руководствуясь теми вопросами которые мы с вами обсуждали. Доведу до сведения японского премьер-министра наши инициативы и буду твёрдо их продвигать! То же самое сделаю и во время встречи с Корделлом Халлом и Гарри Гопкинсом.

— Вячеслав Михайлович, мои люди в посольствах предупреждены и получили все необходимые инструкции! — счёл нужным упомянуть Берия, стоя рядом. — Они возьмут на себя вашу охрану как в Японии так и в США. Товарищ Сметанин и полномочный представитель в США Уманский также в курсе дела.

— Благодарю, Лаврентий Павлович, тогда я спокоен за себя… — улыбнулся тот, придерживая шляпу чтобы ту не снесло ветром. — Всецело доверяю опыту ваших сотрудников!

Берия кивнул, мысленно вспоминая не упустил ли он чего, а в это время Сталин протянул руку и крепко пожал Молотову руку. Министр ободряюще улыбнулся им обоим и, развернувшись, быстрым шагом направился к самолёту, винты которого уже крутились с неразличимой глазу скоростью. Уже взойдя в салон по маленькой лесенке Вячеслав Михайлович обернулся и напоследок помахал им рукой. Дверь закрылась, моторы заревели ещё сильнее и «ПС-84» начал выруливать на взлёт.

Лаврентий покрепче схватился за свою собственную шляпу и оглянулся. Его люди неподвижно застыли на своих местах, контролируя обстановку на аэродроме и передвижения посторонних. А Сталин молча продолжал смотреть как самолёт разгоняется и взлетает…

Гул двигателей уже затих и сама машина превратилась в маленькую точку, готовую вот-вот окончательно исчезнуть на востоке, но Иосиф Виссарионович всё так же продолжал стоять, глядя вдаль. Поглядывая на него вынужден был делать то же самое и Берия, не осмеливаясь нарушить тишину. Лишь ещё через несколько минут Сталин пошевелился, глубоко вздохнул и медленно направился к машинам, которые тут же двинулись навстречу…

…Они ехали вместе и нарком НКВД, сам погрузившийся в свои мысли, невольно вздрогнул, когда услышал тихие слова Вождя:

— Плохое у меня предчувствие, Лаврентий… очень плохое. Что-то случится… А что, непонятно.

Немного подумав, растерянный Берия начал отвечать:

— Я усилю вашу охрану, Иосиф Виссарионович, и…

— Да я не про себя! А вообще! — раздражённо отмахнулся Сталин, посмотрев на него с неодобрением. Но затем его глаза закрылись и он глухо добавил: — А может и про себя… Не знаю. Но что-то будет.

В дальнейшем весь путь до Кремля Вождь не проронил ни слова…

Львов, УССР.

29 мая 1940 года. Вечер.

Глыба Павел Витальевич, младший лейтенант ГБ.

Он неспешно ходил по улицам города вместе с теми же патрульными Кононовым и Тарасюком, внимательно вглядываясь во всех молодых парней что им встречались. Их патрулирование уже заканчивалось, но Павел не терял надежды что им ещё удастся встретиться с тем ловким бандитом который так неожиданно и унизительно оставил их с носом.

Тарасюк иногда морщился, ощупывая голову и челюсть, бормоча про себя тихие угрозы. Кононов тоже был хмур, лишь его глаза с подозрением шарили по сторонам и ладонь крепче сжимала винтовку. Сам Глыба уже оправился от позорного падения на спину и не обращал внимания на боль ушибленной головы.

Вспоминая своё поведение младший лейтенант ГБ ругал себя за то что попался как новичок. Столько лет служить и опростоволоситься… Сжав губы в ниточку Павел снова закрутил головой по сторонам, отчаянно надеясь на