Толчками, разрываясь между небом и бездной, Вилль медленно набирал высоту.

– Не стрелять!!!

Аватар покатился кубарем, ломая крылья.

К бьющемуся в агонии телу подбежали трое, мешая траву с жирной землей.

– Кретин! Идиот! – Летти сорвалась на визг, увидев скомканные грязные лохмотья, еще недавно бывшие крыльями.

– Я… я не хотел… Может, выживет? Выживет, а? – твердил второй, будто надеясь, что «заклинание» сработает. Оплеуха прекратила бессвязный лепет.

– Сам отчитываться будешь!

– Не-ет, девочка, это ты отчитаешься! Ты что здесь устроила?! – Было в голосе третьего что-то, мигом сбившее с Летти спесь. Аватар глухо застонал. Изо рта плеснуло кровью. – У него позвоночник сломан.

Летти немного помолчала, унимая дрожь.

– Что делать будем?

– Что делать… Дура! Ну добей, чтоб не мучился! Живая все ж тварюшка…

Перестук каблучков эхом раскатывался по осклизлым стенам подземелья, дробился о темные пол и потолок. Эта поступь, отточенная с детства, еще до приближения выдавала хозяйку как особу властную не по возрасту. Терпкую смесь гнили, сырости и крови язык не повернулся бы назвать воздухом, но платочек дриадского плетения, пропитанный эликсиром «Ветры севера», лежал в кармашке бирюзового платья. Ирэн до сих пор в деталях помнила казус, произошедший с атэ’сааром Джороном Бареллой, который возжелал лично допросить наемного убийцу. Ха-ха! Бедному магу не помогла даже нюхательная соль, и растянулся он прямо на загаженном полу, а наемник отпустил такую скабрезность, что сам палач покраснел.

Одаренные, демоны их раздери! Совсем запудрили голову кэссарю своими изысканиями. Казну поглощают механизмы и магические гибриды, что первые, что вторые одинаково зубастые да прожорливые, зато приличных дождей маги наворожить не смогли, и в стране начнется голод. Куда, куда подевались былые дни рассвета великого Скадара, когда повелителя обожествляли, а не проклинали?

Полуэльф заинтриговал ее еще на приеме во дворце: даже прислуживая своему хозяину, он умудрялся выглядеть аристократом. Во вторую их встречу остроухое существо выглядело значительно хуже, но стойкости не растеряло. Отвечал на вопросы дознавателей так уверенно, а главное, искренне, что сам кэссарь засомневался, а виновен ли? У «подозреваемого» появился шанс выжить. Судя по заскучавшим взглядам магов, шанс этот висел на волоске, но ножницы Ирэн успела перехватить.

Стойкость и верность – вот качества, которые любимая и безмерно уважаемая мать прививала Ирэн с детства и не уставала твердить, что окружать себя надо людьми, близкими по складу характера. А лучше всего, когда стойкий и верный друг тебе благодарен. Поэтому девушка, оставшись с отцом наедине, возмутилась безрукости и бестолковости дознавателей и пригрозила голодовкой, если не получит заморского остроуха в собственное пользование. Сейчас она шла лично объявить ему свою милость.

– Ты помилован! Благодари свою… – Ирэн приподняла брови – камера пустовала. Неужто посмели ослушаться приказа?

Вдруг она заметила в углу нечто бесформенное, мало походящее на тело. Девушка подошла ближе и, машинально помассировав виски, пробормотала:

– Я скормлю их тиграм… Лекаря!

Дан не рискнул открывать глаза и оглядел комнату сквозь опущенные ресницы. Замечательно, великолепно, неописуемо! Тюремную камеру сложно назвать уютной спальней, а дыбу – желанной подружкой на ночь. Зато сейчас до чего хорошо! Из открытого окна пахнет персиками и рассветом, простыни ласково холодят кожу. Не атласные, якобы имитирующие шелк и модные промеж барышень средней руки, которые предпочитают скользить по кровати всю ночь, как по катку, а из отделанного до пуховой нежности хлопка цвета морской волны.

Все убранство комнаты было выдержано в морской тематике. Мраморный пол, серо-синий в сеточке голубых прожилок, устилал кружевной ковер, имитирующий пену волн. На шелковом гобелене русалки катали в ладье свою королеву под охраной беловолосых тритонов. К той же стене притулился столик из горного хрусталя, главным достоинством которого Дан счел крокодилье чучело, небольшое, с длинным узким рылом и красноватыми глазами.

Сама знакомая владелица простыней, чучела и комнаты дремала, свернувшись калачиком, в кресле у столика. Она казалась совсем молоденькой, но в темнице разглядывала его глазами взрослой женщины. Интересно…

– Ты проснулся или будешь притворяться дальше? – поинтересовалась спасительница, чуть заметно приподняв уголки пухлых губ. Симпатичная, даже хорошенькая при бледном свете, что серебром облил ее рыжие локоны. Якобы надменный взгляд из-под прикрытых век удачно маскировал слипавшиеся от усталости янтарные глаза.

– Я не посмел тревожить ваш сон, сури.

Девушка зевнула в ладошку и села рядом, оценивающе разглядывая новое приобретение. «Чучело» немедля повернуло голову вслед за ней.

– Ты его тревожил последние двенадцать часов, когда будил криками всю Катарину.

– Сури, умоляю, скажите, что с остальными? Что с моим господином?! – Он ни на минуту не забывал брата. Спасся ли, жив? Он сильный.

– Мертвы… Ну тише, тише… – Девушка поморщилась, когда Дан со стоном отвернулся, и прижала обеими ладонями простыню, не позволяя беспокоиться. – Мне очень жаль.

Ирэн, морщась, терла виски.

…Накануне она вытащила Дана из «муравейника», и тюремный же целитель сделал все, что нужно. По его мнению. В первую очередь устранил самые неприятные для девичьего взора повреждения внешние, а уж потом принялся за обследование. Cрастил, заживил, подклеил, после чего оповестил девушку, что пациент скорее жив, чем мертв. Пока. Продемонстрировав несколько выдохшийся либр, обещал прийти завтра к полудню, засим откланялся и расшаркался. Ирэн проводила его тяжелым и одновременно беспомощным взглядом. Сама виновата. Не поставь она четкую цель сбить именно тот исклеванный воронами персик, что висел с солнечной стороны, успела бы в «муравейник». Солнце било в глаза арбалетчицы, поэтому она задержалась непозволительно долго.

Душная ночь миновала, и рассветная прохлада возвестила о долгожданном «завтра». Накануне Ирэн упрекала себя в медлительности, теперь же в излишней спешке. Прямо как в сказке о Тугодуме и Болтуне! Неразумно беспокоиться о том, что полуэльф, забинтованный точно мумия из усыпальницы кэссарей, в первый же день попробует убежать, чтобы найти хозяина. Вместо этого надо было до конца разобраться в их взаимоотношениях. Пару часов Дан пролежал как неживой, глядя в одну точку на балдахине, потом его залихорадило, и полуэльф потерял сознание. Возвращаться в которое не желал.

Зато в летний домик заглянул отец, никогда прежде не интересовавшийся питомцами дочери. Это настораживало. На свою удачу, Ирэн не выспалась, оттого настроена была воинственно. О, она прекрасно знала, как выглядит в гневе с горящими по-рысьи глазами и сомкнутыми на переносице стрелами тонких черных бровей! Взгляд этот был отрепетирован на отце с детства.