– Больно надо, – фыркнул Маркус. – Я просто вспомнил поэму Аурелиуса Баланийского «Великий Кариус». Не читал?

– Нет, – равнодушно покачал головой Кир.

– И зря. Великолепный образец древней баланийской литературы, – наставительно сказал Маркус. – Особенно семнадцатая песнь…

Мгновенно сообразив, что сейчас белобрысый болтун начнет цитировать великое произведение кого-то там Баланийского, Кир поспешил сменить тему разговора.

– А откуда ты знаешь язык Нордмира? – спросил он.

– А ты? – схитрил Маркус.

Кир вздохнул, сосчитал в уме до пяти и только тогда терпеливо ответил:

– В Вольном Отряде было два воина из рода Хрофгарде. Они меня научили.

– Вон оно что. А я нордмирский выучил еще дома, в Эстимале. Когда мне было четырнадцать, мне на глаза попалась «Сага об Эймунде Преславном» в первоначальном виде, на нордмирском. Вот мне и захотелось прочитать ее именно на языке северян. Мама наняла мне учителя, из Нордесея, кстати. А потом, когда мне уже было шестнадцать, я перевел ее на баланийский. Слушай, оказывается, такая ерундища! Этот Преславный Эймунд стал преславным из-за того, что накостылял по шее одному мьельтиру, дочь которого он обесчестил и сделал своей рабыней. Ну, как полагается: косы ей топором поотрубал, за свиньей заставил бегать… В жизни ничего более бездарного не читал…

– Нашли место, – буркнула Лила, выбираясь из очередного сугроба. – Вы бы еще импровизировать начали. Тоже мне, знатоки северного эпоса!

– Между прочим, однажды великий поэт Эльрих Сладкогласый… – начал Маркус, наставительно подняв палец.

– Наговорился? – перебил его Кир, остановившись. – Тебе бы в Библиотеке Андарея служить, а не по большому континенту мотаться.

Не успел Маркус поразиться тому, что Киру известно о Великой Андарейской библиотеке, как его спутник выхватил из ножен меч и сбросил с плеч меховой плащ.

– Что такое? – спросил знаток мировой литературы и тут же увидел ответ на свой вопрос.

Откуда-то с запада к ним скакали пятеро всадников. По грязной ругани и рогатому шлему Маркус признал в том типе, что несся впереди всех, Арнгрима Ютлина.

– Что он там говорит про выпущенные кишки? – спросил Маркус своего друга.

Тот пожал плечами.

– Дангар его знает. Сейчас вот подъедет поближе, растолкует.

– Конечно, – процедила Лила. – Прямо вижу, как мило вы беседуете: «Не побеспокоил ли я вас, милейший? Ну что вы, как можно? Это животное со своими дружками сейчас порубит нас в капусту».

– Госпожа оскорбляет нас своим недоверием! – притворно возмутился Маркус, не сводя глаз с приближавшихся всадников. – Да будет ей известно, что мы – прославленные телохранители ее высочества принцессы Шалеты, так что любая девица смело может чувствовать себя в нашем обществе в полной безопасности…

– В этом я как раз сомневаюсь, – перебила его Лила, с тревогой следя за Ютлинами, которые уже были совсем близко.

Ехавший впереди отряда Арнгрим, размахивая секирой, на полном скаку нанес бешеный удар, целя Киру в голову. Делаец встретил серебристое лезвие своим мечом и едва не рухнул навзничь – с такой силой рубанул по его клинку северянин.

– Сейчас ты умрешь, черноволосый! – заорал Арнгрим, разворачивая коня и готовясь пойти на второй заход. – Ютлинсфарн!!!

Второй удар секиры сломал закаленный делайский клинок у самой рукояти. Кир швырнул бесполезный обломок в противника и с интересом посмотрел на Маркуса.

– Не хочешь помочь? – спросил он.

– А что, надо? – изумился Маркус, но саблю все же обнажил.

В это время четверо сотоварищей Арнгрима Ютлина добрались до места сражения и, оглашая воздух яростными воплями, выхватили крепкие северные мечи с широкими клинками. Кир быстро взглянул на Арнгрима, который опять собирался атаковать, наклонился, зачерпнул горсть снега, слепил крепкий снежок и что есть силы метнул его в носителя рогатого шлема. Такого, казалось бы, нелепого поступка от южанина не ожидал никто, поэтому, когда твердый белый шарик расквасил Арнгриму нос, тот от неожиданности выпустил поводья и вывалился из седла. Кир, не дожидаясь, пока он сообразит что к чему, бросился на противника, сшиб с него шлем и несколько раз ударил кулаком в лицо. Северянин потерял сознание, Кир сорвал с его пояса меч, отбросил в сторону ножны и повернулся к оставшимся четверым противникам.

– Вот теперь все по правилам, – удовлетворенно заявил он. – Маркус, последи за Арнгримом, вдруг очнется.

– Ютлинсфарн!!! – заорал один из Ютлинов и ударил коня каблуками.

Четыре всадника устремились прямо на Кира, который прокрутил меч в руке, с наслаждением отметив великолепную балансировку северного клинка, и приготовился защищаться.

– Стромкильде!!! – донесся громовой рев из-за спины Кира.

Оглянувшись через плечо, он увидел троих воинов, которые неслись к полю брани с мечами в руках.

– Стромкильде!!! – снова заорали эти трое и, побросав круглые щиты в снег, встали рядом с черноволосым чужеземцем.

– Что, свинячьи дети, мухоморов обожрались? – крикнул один из неожиданных союзников, чья румяная физиономия была украшена короткой бородой пшеничного цвета. – Впятером на троих, значит? Поглядим, как вы с нами справитесь!

Ютлины ответили такими изощренными ругательствами, что даже у Кира, который умел это делать на шести языках Арамара, брови удивленно поползли вверх. Маркусу повезло гораздо меньше: он не понял и половины того, о чем воины Ютлинсфарна хотели сказать.

– Хватит рассусоливать, убьем их! – завопил один из Ютлинов и, покинув седло, бросился на врагов.

Его сородичи, завывая как урдисанские степные волки, последовали за ним. Жесткий и колючий снег взвился столбом, когда воители из Ютлинсфарна схватились со своими врагами из Стромкильде и их чужеземным приятелем.

Битва получилась недолгой. Вульфар оказался прав: Стромкильде оказались намного более искусными в бою, чем Ютлины, хотя последние и дрались, как безумные, не щадя ни себя, ни других. Кир изо всех сил старался не отставать от своих родичей и наседал на оказавшегося перед ним бородача с яростью загнанного в угол зверя. Маркус, стоя позади дерущихся, философски отметил, что если его друг больше всего похож на тигра, то Стромкильде здорово смахивали на бородатых медведей. Как, впрочем, и Ютлины. Все семеро бородачей уповали на силу ударов и крепость собственных мечей, тогда как Кир больше полагался на быстроту и ловкость. Северный меч-дарфарн в его руках превратился в жутковатую размазанную восьмерку, а когда сталкивался с клинком противника, на снег сыпалось столько искр, что Маркус искренне удивлялся, почему он хоть немного не подтаивает.

Один из воителей рода Ютлина упал под ноги сражавшимся, разрубленный от плеча до пояса, с которого свисал небольшой топор с изогнутой рукоятью. Борода победителя воинственно встопорщилась, он повернулся к оставшимся бойцам и без зазрения совести налетел на другого рыжего воина, который уже сражался с собственным противником. Кир молча удивился такому нечестному поступку, вырывая меч из-под ребер испускающего дух рыжебородого воина, но следовать примеру своего дальнего родственника не стал.