— Шрам на твоей спине… — прошептала я, осененная догадкой.

— Той ночью должен был погибнуть я, — словно не слыша, продолжал Эйгар. — Я выжил, но не смог защитить отца, мать и брата.

— Ты был ребенком, — возразила я, пытаясь воззвать к благоразумию Эйгара и чувствуя его боль будто свою. Своими глазами наблюдать смерть семьи и понимать, что ничем не сможешь помочь — что может быть ужасней? — Не нужно брать на себя больше, чем можешь вынести.

Эйгар покачал головой, отметая мои доводы.

— Ты спрашивала около святилища, любил ли меня кто-то. Помнишь? — Я кивнула. — Любил. Эйфин любил меня, любил настолько сильно, что пожертвовал собой, а ведь он был младше меня. Той ночью, видя, как горит замок снежных, держа на руках обгоревшее тело брата, я поклялся, что отомщу всей стае фениксов. Они принесут кровавую жертву, чтобы все снежные были отомщены и спокойно спали в толще вековых льдов.

Слушая рассказ Эйгара, я так сильно прикусила губу, что почувствовала во рту вкус крови. А еще меня бил озноб. Я будто сама видела красное от крыльев фениксов небо, слышала крики умирающих и вдыхала стальной запах крови, обволакивающий подобно густому туману. Я сильнее запахнулась в плащ.

— Сегодня ты убил того самого феникса? — справившись со своим голосом, спросила я.

Эйгар кивнул.

— Глава стаи фениксов поплатился за содеянное спустя несколько зим, когда я смог собрать остатки шайра снежных и вновь заявить права на должность верховного шайраддана. Тогда же я узнал, что моя мать пала от рук Ярлина, так звали вожака фениксов. Его смерть была мучительной и долгой, очень долгой, — по лицу Эйгара блуждала мрачная улыбка, а мое сердце жгла боль. Мне хотелось обхватить Эйгара руками и, прижавшись к его каменной груди, разделить с ним эту боль, забрать часть себе, ведь ни один не может вынести столько. — Мы отловили всех, кто причинил боль моему шайру, всех, кто пытал снежных дракониц в ту ночь. И только одному из них удавалось избежать возмездия. Я долго искал убийцу моего отца и брата, но боги будто смеялись надо мной, храня жизнь этой проклятой птице. Но любой удаче приходит конец. Боги дают каждому в равной мере. Теперь Эйфин отомщен. Риваллон сам пришел ко мне. Знаешь, что было у него с собой? — Я молчала. — Вот это, — Эйгар достал из-за пояса туники изрядно помятую карту, ту самую, которую мне подкинул неизвестный. — Это карта, на которой указан путь сюда. В западную башню. Одним богам известно, где этот проклятый феникс взял ее.

— Эйгар, я должна тебе кое-что рассказать.

Я быстро пересказала Эйгару события того дня, объяснив, что карта, видимо, выпала, когда Эйгар раздевал меня около источника в Солнечных Землях.

— Значит, я сам показал ему дорогу сюда, — задумчиво проговорил Эйгар. — Но кто послал тебе эту карту?

Я лишь пожала плечами.

— Хотела бы я знать. — Мы немного помолчали. — Но почему твой брат здесь? — Я против воли взглянула на благородное мальчишеское лицо, на котором застыла маска последнего страдания. — Разве у драконов не принято предавать погибших земле? Или льду?

— Это напоминание, — тихо сказал Эйгар. — О том, чего может стоить беспечность. Доверие может обернуться болью. Как и любовь.

— Вы ведь держите его так… в таком виде… с помощью какой-то магии? Ведь за то время, что прошло с битвы… он… я имею ввиду должен был…

— Он истинный сын льдов. Кристаллы хранят его тело.

— Но ведь это неправильно, Эйгар, — как можно мягче сказала я. — Любая война должна рано или поздно заканчиваться. А мертвые должны обрести покой. Как и живые.

— Позволь мне самому решать, как поступать с моим братом, — недовольно проговорил Эйгар.

Подумав, я кивнула. А что еще оставалось? Каждый сам определяет для себя срок горя. Видимо, у Эйгара он еще не закончился. И хотя мне казалось чистым безумием, что в замке Эйгар устроил могильник, словно упиваясь своим горем, это действительно касалось только его.

— Прости, — прошептала я.

Почувствовав на своей щеке пальцы Эйгара, я подняла на него глаза.

— За то, что ослушалась меня сегодня? За то, что убежала? — чуть улыбнулся он. — Или, может быть, за то, что мечтаешь убить? Ты тоже должна простить меня, Риона. Я не хотел, чтобы ты видела то, что сегодня произошло.

— Ты и правда ненавидишь всех фениксов настолько сильно, что готов растерзать каждого?

Эйгар снова бросил мучительный взгляд на тело своего брата, потом на меня.

— Не всех.

Я какое-то время скользила взглядом по лицу дракона, принимая решение. Потом накрыла его руку своей и сжала.

— Проводи меня, Эйгар. Ночью на этих лестницах и сам Темный Жнец ноги переломает, — прошептала я, потянув за собой Эйгара.

Дракон вопросительно приподнял одну бровь, потом легко подхватил меня на руки, прижав к своей твердой груди.

— Так будет безопаснее, — прошептал он мне в волосы.

Я обвила его шею руками, пока Эйгар легко нес меня в спальню. За поворотом одного из коридоров мелькнуло голубое платье и белые длинные волосы. Мелькнули и тут же исчезли.

«Флавиана. Или, может быть, Визмира», — подумала я, но тотчас забыла о драконицах, потому что Эйгар уже занес меня в спальню и бережно опустил на пол, не убирая, однако, руки с моей талии.

Я закусила губу, глядя на его сверкающие глаза, точеные скулы и крепко сжатые губы. Трясущимися пальцами взялась за пояс туники Эйгара.

— Я сам, — покачал головой Эйгар, накрывая мои ладони своими.

— Еще чего. Если хочешь, чтобы я стояла, как дерево, придется меня связать, — я вскинула голову, посмотрев в мерцающие драконьи глаза. Уголки губ Эйгара чуть дрогнули.

Я развязала пояс, и он с тихим звяканьем упал вниз. Эйгар быстро стянул тунику и устремил на меня взгляд, ожидая, что я буду делать дальше. Его бледная кожа в сиянии светильников казалась еще белее. Я кончиками пальцев пробежалась по драконьей груди, мускулам живота, обвела вокруг пупка и опустилась к завязкам штанов, туда, где ткань уже была заметно натянута.

Сделав шаг назад, я развязала плащ, позволив ему скользнуть к моим ногам, потом медленно сняла курточку и прикоснулась к своей груди.

— Тебе нравится то, что ты видишь, Эйгар? — спросила я, наблюдая за тем, как в его глазах загорается желание.

— По-моему, это очевидно, — усмехнулся он, указав рукой на низ своего живота. Казалось, ткань штанов с трудом выдерживает напряжение.

— Чего же, в таком случае, ты ждешь? — лукаво прошептала я, подходя к Эйгару.

— Бесстыдница, — выдохнул он, притягивая меня к своей груди и впиваясь властным поцелуем в губы. Я обвила руки вокруг шеи Эйгара, прижимаясь к нему всем телом м жадно вдыхая его запах — свежести и мяты.

Мои соски терлись о волосы на груди Эйгара, в живот упиралась его каменная плоть, а мне хотелось лишь одного — избавиться от всей одежды и позволить дракону наполнить меня собой, чтобы защитить его от пережитой боли, чтобы он забыл наконец о своем брате, чтобы улыбка украсила его лицо, на котором она была редким гостем. Это желание возникло спонтанно, и откуда оно взялось, я и сама не могла объяснить.