Быстро становилось темно. Нэль уже сильно жалел, что так не вовремя поддался сиюминутному порыву. Куда он понесся? Зачем? Так новую жизнь не начинают. Все равно же от Фая никуда не деться, как он скажет, так и будет. Фай тоже по-своему его любит и не желает зла… С Фаем можно не разговаривать, можно обзывать его всякими словами, можно сорвать на нем злость. Но потеряться и мокнуть под ливнем не просто в чужом городе, а даже на чужой планете – совсем идиотский поступок…

Под первыми крупными каплями дождя Нэль пробрался по насыпи к месту, где деревья росли погуще, и спрятался под нависающими ветками.

Посольство мира Тай позабавило государя. Ему интересно было знать, насколько откровенно они сумеют рассказать о себе. Сочинят ли они сказку о заморской стране и как будут адаптировать реалии собственного путешествия к понятиям, доступным та-биланцу.

Сам он, по-видимому, произвел на таю благоприятное впечатление, потому что на расспросы о родине они отвечали достаточно честно. Поведали о противостоянии двух миров – Верхнего и Нижнего, об опасности, перед лицом которой двум разорванным мирам пришлось объединить силы и знания и отправиться за помощью. Нижний Мир, однажды наказанный Внешними за неповиновение, постепенно угасал. Агония длилась веками, но предсказать ее исход не составляло труда. Гибель Нижнего Мира не могла не сказаться на Верхних.

Верхний Мир был когда-то военным флотом единого мира Тай.

Нижний Мир зародился из бункеров гражданского населения – правящей верхушки мира и ее ближайшего окружения, пересидевших в укрытии случившуюся на Тай катастрофу. Верхние презирали Нижних за невоенное происхождение и за то, что предки Нижних посылали предков Верхних на смерть, прикрываясь ими, как живым щитом. А Нижние Верхних недолюбливали за предательство, совершенное адмиралом Тау, который два тысячелетия назад отказался вступить в бой с Внешними и увел военные корабли из-под удара, потому что кроме гибели флота это ничего бы не дало.

В Нижнем Мире обладали знаниями о прошлом того Тай, который еще не делился на Верхний и Нижний; Нижнему Миру принадлежали ископаемые и право на их добычу. В Верхнем Мире существовали продвинутые технологии для очень далеких путешествий, была развита наука, но не имелось информации о том, где искать спасение. Выход из положения можно было найти, лишь позабыв, что одни из людей Верхние, а другие Нижние. Объединив информацию и ресурсы, они организовали экспедицию и отправились в путь, который занял около пяти лет по времени корабля. У них дома за это время прошло двадцать.

Но трещина, веками разделявшая миры, сыграла с таю злую шутку. Они должны были забыть, что они разные, но не забыли этого. Добравшись до искомого (господин посол не всегда обходил технические подробности, предоставляя императору понимать его рассказ, как сможет, но тут не пояснил, что было тем искомым, кого и как оно спасет, а государь об этом не спросил, поскольку и без того знал), Верхние собрали Нижних на корабль и высадили на Бо, предоставив их собственной судьбе и милосердию таргского государя, а сами сбежали. И вот Нижние таю здесь и просят помощи. В свою очередь, они готовы оказать посильный вклад в развитие науки империи. Среди них много толковых ученых и инженеров. Можно было бы подумать над приложением их разума и рук…

Дальше, собственно, пошла торговля условиями, на которых одни желали вступить под покровительство, а другие соглашались это покровительство оказать. И честность посла Фай Ли распространилась настолько, что он поведал о добром совете, поданном ему господином Дином насчет возврата Бо в империю. Выдал Дина с потрохами: в заговоре заново женить государя этот тип тоже принимал самое деятельное участие. Сложность с замужеством таю заключалась только в единственном моменте: среди них не было ни одной настоящей женщины. «Мы особая раса людей, – скромно сказал господин посол. – Мы не принадлежим ни к мужскому полу, ни к женскому. Или же принадлежим к обоим – как вам угодно будет на это посмотреть».

Государю было все равно. Он делал вид, что в таю его интересует только золото. Господина посла это устраивало.

Государь слегка пожал плечом и сказал, что в Таргене тоже изредка встречаются люди вроде таю, но о том, что все иноземцы такие, лучше бы пока никому не говорить. Существо, способное стать матерью, допустимо считать женщиной, не так ли? Господин посол не возражал. Значит, будет свадьба.

Можно было жениться на таю, чтобы на время успокоить модную нынче при дворе страсть к сватовству, тем более, что и на общеполитической обстановке это скажется благотворно. А через полмесяца развестись. И тем самым минимум до зимы обеспечить себе покой. Паллиатив, но волки сыты и овцы целы. Молодая жена будет сидеть в спальне под замком, а государь – заниматься проблемами северных территорий. Через четыре дня начнутся учения курсантов Военной академии и «Каменных Пристаней» в Курганах, через восемь назначены гвардейские маневры под Эгироссой… Надо срочно связаться с энленской жреческой коллегией по поводу происходящих на Белом Севере событий, попробовать уговорить первосвященника из Эктла заняться, наконец, политикой, пока политика вплотную не занялась им самим.

Почему бы не жениться на таю, если это почти ни к чему не обязывает, но, в то же время, решает ряд проблем?

Путь Джу лежал в Порт. Ему хотелось напиться или набить кому-нибудь морду. А лучше то и другое вместе. Но напиться было никак, потому что он выскочил из дома без денег; набить морду тоже – в такую дрянную погоду даже нищие попрятались по своим трущобам. И только в Порту можно было осуществить оба эти желания без затраты средств и времени на поиски. Там в один миг для человека находились и друзья, и враги, только позови.

Под ледяными струями дождя и по моментально раскисшей грязи Джу не находил смысла в том, чтоб ходить, как добропорядочный гражданин, по улицам. Он напрямую перемахнул полдюжины заборов, пнул в каком-то дворе пса, по сторожевой обязанности сунувшегося к нему с открытой пастью. Так он оказался у Сухого оврага, где пустыри и свалки смыкаются с городскими окраинами. Этот овраг был прежде каналом. Потом дамба в Затоках обвалилась, новую построили дальше от Столицы, а воду отвели в другое русло.

Погода соответствовала настроению Джу. Разбрызгивая лужи и ломая хрупкие лопухи овражника, он сожалел о времени, когда он ни про кого ничего не знал. «Может быть, это было лучшее время в моей жизни», – думалось ему.

Он перебрался на ту сторону оврага по остаткам старой дамбы. Сердце у него слегка щемило. Зачем он влез в документы, которые от него прятали? Зачем хотел добиться правды? С чего взбрело ему в голову восстанавливать справедливость по отношению к людям, которые давно сгнили в гробах? Не хватало ему своих бед, чтоб брать на себя еще долги покойников?.. И раньше не дураки работали в сыске. Они не стали связываться со скандальными фактами, замяли дело потихоньку, да спрятали на полку, где воды побольше, чтоб побыстрее сгнило. А он возомнил себя десницей истины, и что? Папаша только на портрете был похож лицом на энленского святого. И мамочка ничем не лучше: повинна в умышленном отравлении отца собственного ребенка и в покушении на убийство государя. Это надо же! Вспоминали ли хоть когда-нибудь о Джу эти люди – его отец и мать – среди собственных скверных дел?.. Правду говорят: лучше не дойти, чем зайти слишком далеко…