Таким образом, необходимость поддерживать стабильный общественный порядок, по всей видимости, связана с большой уязвимостью человеческих детей. Дарение создает долго сохраняющиеся связи и сеть социального партнерства, которая помогает более эффективно растить детей. Из этих связей возникает склонность к взаимному доверию, и первый человек, которому начинают доверять, – это мать. Такая коллективная забота на протяжении поколений закрепилась в культурном сознании, то есть в понятиях здравого смысла, подсказывающих нам, что любые трудные времена легче переживать вместе. Как пишет профессор Висснер, безопасность группы увеличивается, когда «ответственность за благополучие каждого ложится на плечи остальных».

* * *

Но что же поддерживает социальные связи в нашем обществе изобилия? Можно ли сказать, что сегодня, когда каждый из нас поглощен самим собой, мы больше не живем в небольших экономических группах и повседневные проблемы и способы их решения преломляются через линзу коммерции, социальные чувства начинают разрушаться? Как я уже говорил, изобилие определенно оказывает влияние на наши инстинктивные стремления и способствует близорукому потаканию себе. Однако в моменты катастроф{176} – например, когда случается землетрясение или ураган либо после трагедий массовых убийств – совершенно незнакомые люди приходят на помощь пострадавшим. Когда в 2004 г. на Индию обрушилось мощное цунами, в наилучшем положении оказались не те, кто был богаче других, а те, кто имел больше всего социальных связей в своих общинах. Получается, что взаимная забота остается коллективным свойством человечества.

Одним из проявлений этого врожденного свойства служит чувство справедливости, которое, как вы, возможно, помните, Адам Смит считал одной из важнейших добродетелей. Эту склонность к справедливости можно продемонстрировать, обратившись к результатам изобретательных научных экспериментов, например игры «Ультиматум»{177}, придуманной немецким экономистом Вернером Гютом. Двух участников просят разделить между собой определенную сумму денег или что-нибудь другое, например кусочек торта. Один из игроков, предлагающий, делает предложение отвечающему, который сидит в другой комнате и может либо согласиться на предложенное разделение, либо отвергнуть его. Однако, согласно правилам игры, роль отвечающего не совсем пассивна: если он отвергает вариант предлагающего, то оба игрока не получают ничего. Этот эксперимент неоднократно проводился с участием людей, принадлежавших к разным культурам, и результаты были одинаковыми: практически никто не соглашается получить долю меньше чем 20 %. Но что интересно, такие предложения также встречаются нечасто: обычно предлагающий согласен отдать отвечающему 40 или 50 %.

Многие исследователи считают, что, помимо родственных связей, поддерживать гармонию и доверие в больших группах позволяет это уникальное человеческое чувство справедливости{178} – совместно со способностью мозга следить за разнообразными сложными взаимодействиями между людьми. По сути, именно чувство, что к другим надо относиться так же, как мы хотим, чтобы они относились к нам, скрепляет общество и отличает нас от других живых существ. Взаимное отторжение и ощущение, что к кому-то относятся плохо, воспринимается как болезненное. В этом контексте переживания Врен, связанные с тем, что Рассет «крадет» чужих ягнят, отражают появление у ребенка этого чувства заботы о других.

С точки зрения поведенческой нейрофизиологии такие «отзеркаленные» чувства, с помощью которых регистрируются честные и нечестные поступки окружающих, – это поведенческие реакции, подобные тем, что я описывал ранее, интуитивные привычки, построенные на опыте, который, в свою очередь, управляется филетическими шаблонами. Как показали мои коллеги из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Наоми Эйзенбергер и Мэтт Либерман{179}, такие привычки помогают нам интерпретировать сложное социальное устройство мира и формировать реакции на него. Более того, из работ этих и других ученых становится ясно, что, отслеживая эмоциональные взлеты и падения при социальных взаимодействиях, мозг пользуется теми же самыми нейрохимическими реакциями, которые кодируют физическую боль и удовольствие.