— Он играет в карты на деньги?

— А куда, по-вашему, он отправляется каждый вечер? Либерти не была намерена обсуждать свои подозрения на сей счет.

— Не знаю, трудно сказать. Гаррик не поверил в ее искренность.

— Вы решили, что он завел себе любовницу?

— Что в этом удивительного, если учесть его репутацию?

— Но это не так. Еще до знакомства с вами у него была связь с женщиной по имени Мари-Клер Понше. Но он порвал с ней в тот же день, когда сделал вам предложение.

— Ясно, — произнесла Либерти, не зная, что сказать. Гаррик несколько секунд внимательно наблюдал за ней.

— Позвольте задать еще один не вполне благонравный вопрос?

— Мы с вами и так уже слишком далеко зашли, — вынужденно улыбнулась Либерти.

— Вы действительно сказали Эллиоту в ту ночь, что для вас самое главное — освободить его от брачных уз?

— Да.

— Почему?

Либерти задумалась, подбирая слова. Хотя Гаррик — лучший друг Эллиота, чересчур откровенное признание может повредить им обоим.

— Он с самого начала дал мне понять, что рассматривает наш брак как временное деловое партнерство. Вот почему я решила, что он по достоинству оценил мою готовность к сотрудничеству и желание завершить все как можно раньше.

— И вам действительно хочется, чтобы все поскорее завершилось?

— Мне хочется, чтобы моя жизнь вернулась в нормальное русло, — тихо произнесла Либерти.

— То есть стала такой, какой была до вашего брака с Эллиотом?

«О нет, — подумала по себя Либерти, — только не это». Вслух она не решилась это произнести.

— Да, — еле слышно прошептала она, глядя на Фроста из-под полуопущенных ресниц.

— Тогда скажите мне вот что. Зачем вам понадобилось расставаться с весомой уликой, которая могла бы сыграть на руку вам самой, в обмен на бухгалтерскую книгу, которая если на что и годится, так только обелить репутацию отца Эллиота?

Своим вопросом Фрост попал едва ли не в самую точку. Либерти опустила глаза.

— Я ни с чем не расставалась. Я запомнила все цифры. И при желании могу восстановить их все до единой.

— Да, конечно, понимаю, — замахал руками Гаррик. — Мне известно о ваших удивительных способностях. Но ведь вам известно не хуже меня, что просто воспроизведенные по памяти эти цифры отнюдь не та весомая улика, что сам гроссбух. То есть то будут лишь голословные обвинения в адрес Брэкстона, а не письменные свидетельства, сделанные рукой самого Ховарда.

— Думаю, и этого достаточно.

— Позвольте с вами не согласиться.

Фрост в три шага обошел стол и взял ее за руку.

— Либерти, вы ведь на редкость умная женщина, наделенная отзывчивым сердцем. Зачем вы лжете самой себе? Вы ведь знаете, что подтолкнуло вас на этот шаг.

— Уверяю вас, вы ничего не понимаете. На самом деле все гораздо сложнее.

— Признайтесь, ведь вы пытаетесь защитить его. Я прав?

— Не знаю. Мне трудно ответить на ваш вопрос.

— Понимаете, не будь Эллиот моим лучшим другом и не знай я наверняка, что он меня за это убьет, я бы не удержался и попытался вас соблазнить.

— Гаррик, вы отдаете себе отчет в том, что говорите? — Либерти вспыхнула от смущения и гнева.

— Можно подумать, вы сами об этом не догадывались, — произнес он и потер большим пальцем тыльную сторону ее ладони. — Но в который раз Эллиот первым нашел сокровище. — И Гаррик улыбнулся грустной улыбкой. — Что ж, мне не привыкать!..

— Гаррик, вы его верный и надежный друг. Вряд ли найдется кто-либо еще, кто был бы столь великодушен по отношению к Эллиоту. Думаю, ему вскоре понадобится ваша поддержка.

— И именно потому, что Эллиот мне друг, я и хочу, чтобы у вас с ним все было хорошо. Но что-то между вами произошло. Меня не проведешь.

— Нас с Дэрвудом разделяет всего одно — обида.

— Либерти, послушайте меня. Вы не представляете, что все это значило для Эллиота. Мне известно, что он вам рассказал о том, как Ховард поступил с его отцом.

— Да.

— А он говорил вам, что никто — ни один человек из тех, кого он привык считать своими друзьями, — не захотел протянуть ему руку помощи?

— Он говорил, что был вынужден пойти на работу в судоходную компанию.

— Где за гроши полгода гнул спину в Индии? Боже мой, ему даже не предложили приличного места! У него за душой не было ни пенни. Он ходил на поклон то к одному, то к другому, униженно прося о помощи.

— Мне казалось, он обратился только к Ховарду.

— Нет. Сначала к Брэкстону, затем к Аддисону Фуллертону, затем к Верджилу Константину. И все они, как один, отвернулись от него.

Сердце Либерти сжалось от ужаса. Это были имена, упоминаемые в томе «Сокровища». Доведенный до отчаяния, Эллиот по неведению обратился за помощью к тем, кто предал его отца.

— И потому он их всех ненавидит?

— Скажем так, у него к ним нет уважения. Теперь же, когда он вращается среди сильных мира сего, они его боятся. Потому что знают — Эллиот может сделать с ними все что угодно.

— Вы хотите сказать, что все последние пятнадцать лет он вынашивал план мести?

— Какое-то время — да. Мысль об отмщении словно подстегивала его. Мне ли вам объяснять, что обида — мощная сила? И после смерти отца Эллиоту требовалось нечто такое, что не позволило бы ему сломаться.

— А теперь?

— Теперь, как мне кажется, он точно знает, чего хочет. Вы изменили его. Когда вы отправились на встречу с Брэкстоном, чтобы получить в свои руки пресловутый гроссбух, Эллиот, честно говоря, растерялся. За долгие годы он привык полагаться только на самого себя. Когда он на вас женился, то по привычке полагал, что вы непременно его предадите. Вы ведь были любовницей Ховарда! Разве мог он на что-то надеяться?

Вопрос задел Либерти за живое. Она отнюдь не давала Дэрвуду поводов заподозрить ее в предательстве и измене.

— Он мог быть уверен, что это не так.

— Возможно, но он даже не предполагал, что вы готовы ради него отправиться на встречу с Уиллисом Брэкстоном. Эллиот до сих пор не может прийти в себя. Надеюсь, вы это поняли?

— В ту ночь я узнала слишком многое. И помимо всего прочего, что Дэрвуд желает как можно скорее от меня избавиться.

— Неправда, Либерти. Умоляю вас, поразмыслите над всем, , что вам известно. Откуда у вас такая уверенность?

Либерти тотчас вспомнился холодный взгляд зеленых глаз, то, как посуровело лицо Дэрвуда после того, как она призналась ему в своей любви.

— Он отверг все, что я могла ему дать…