обязан Амеди, по этому молчал. Молчал, что вместо приличного дома, они снимали небольшую квартирку на окраине центре и ели простую еду. И все же это лучше улицы.

Встретил Амеди Льва незадолго до войны, каких то три четыре года. Копейки по их меркам. Произошло это на улице, хотя если вам когда нибудь не посчастливится знаться со Львом, он скажет, что это нет так. В прохладный мартовский день, которые бывают перед последним ударом зимы, Лев находился в подворотне, где жил какое-то время в котельной кафе. Про его проживания там никто, кроме дежурного не знал. Тогда он возвращался после неудачной попытки заработать попрашайничевством, за что был избит местными нищими, которые уже заняли все углы. На этот раз, он хотел обратиться в благотворительный фонд, где и работал Амеди. Но вскоре, Амеди предложил снять Льву комнату и нанял его уборщиком в свою канцелярию. Там Лев впервые заработал честно себе на еду. И впредь жил по суровым правилам владельца их квартиры. Хотя ему не нравились эти нелепые порядки, к Амеди он имел, что ни на есть положительные чувства, которые лишь иногда давил его же эгоизм. Шло время, Льву, которому его жизнь начинала переставать банкой с дерьмом, где на дне лежало самое затвердевшее и мерзкое и он шёл к этому, начинало все же нравится проводить целыми днями в делах. Да работа уборщика ущемляла его достоинства и он бы с огромной радостью засунул эту швабру кому нибудь… Но это все пройдет. Так говорил Амеди. Но оно не успело закончится и наступила война. Лев, а уже тогда Артур по документам, был пригоден и если бы он сам не пришёл, его бы силой туда отправили. Амеди был пацифист по жизни, по этому отказался от предложение. Именно ему то предложили. И так наступила время их дорогам разойтись возможно навсегда.

И Лев шёл с немного безумной улыбкой, под ужасающе обжигающим солнцем на верную смерть и думал, что скоро новый год. Хотя это длилось не долго.

Я не могу сказать точно, что творилось тогда в головах остальных: Славы, Саши, Юли или Тагира, но одно я знаю наверняка, они почти все уже пали духом к середине дня.

Соглашусь, это не правильно, падать духом это бессмысленно, всегда есть надежда и тому подобное. Однако будем честны, не все же мы настолько несгибаемые волей? Не все могут идти по пустыне в слепой надежде наткнуться на чудо? Да и что их там ждёт? Опять война… Хотя крохотный осколок надежды таился почти всегда, как упавшая под скрипучие и старые половицы смирения лежала блестящая монетка надежды.

Голова Льва пульсировала как шар, готовый лопнуть от переполняющего его воздуха. Мозг выпрямился до одной плоской извилины, Амеди и новый год улетучились куда-то далеко. Сейчас его мысль была:

" Лишь бы не сойти с ума. Это далеко от совершенства. Лишь бы не сойти с ума. Это далеко от совершенства. Лишь бы…"

Спокойно котик, будешь так часто думать, голова сгорит. Ой, извини за каламбур.

"Лишь бы не сойти с ума. Это далеко от совершенства. "

Хватит Лев. Прекращай. Меня этим не купишь.

"ЛИШЬ БЫ!!!"

Прекращай, позволь же себе испытать безумие.

Лев зарычал во все горло. Все приподняли голову.

— я же говорил, он не в себе — шепнул Саша брату.

Все пошли дальше. Это солнце, Лев ненавидел его и до, а сейчас… Эту ненависть невозможно описать в словах. Он был готов не просто порвать солнце, он был готов рвать и уничтожать его вновь и вновь, пока гнев не решит его сил и он не упадет мёртвый, но довольный. И даже после смерти его дух заполненный ненавистью снова был готов это повторить. Крупные капли пота поначалу падали со лба Льва, пощипывая его глаза. Липкий пот спасал от жары. Лев где то слышал, что через него можно похудеть. В таком случае если он выберется то похудеет точно. Но в какой-то момент он чувствовал, что почти обезвожен и немного даже наслаждался этим чувством разогрева его кожи, однако пил. Маленькими глотками с огромной паузой он пил из свой фляжечки, что сжалась кажется до размера жука. В какие то моменты, его ноги настолько болели тупой болью, что он шёл на всех четырёх лапах, хотя все они так переодически делали. Но лапы обжигал песок и долго он так идти не мог.

В действительности оба солнца жарили безжалостно и столбик термометра возможно уже перешёл шестьдесят по Фаренгейту, хотя боюсь мы никогда не узнаем точно. Это огромная кошачья сковородка.

Матвей и Паша, забытый мною дуэт неудачников-придурков, на который я сейчас обращу внимание, за все время этого путешествия не разу не испытал и не сделал хоть чего-то выдающегося. Однако у них была одна хорошая привычка, смеяться над каждой трудностей и глупостью, возможно по этому они ещё не выжили из ума или не сняли маску с Тагира как Андрей. Вот и сейчас эти двое поднимались по одному из миллионов барханов, когда Матвей ради смеха, толкнул Пашу в бок. Он не удержался и скатившись кубарем вниз, будто с ледяной горки, проматерился на всю пустыню и в итоге смотрел на возвышающихся теперь над ним сослуживцев. Недовольный и вес в песке он пополз обратно, на слишком высокую песчаную гору.

Потом последовал смех. Казалось такая тупость могла насмешить только самого Матвея, но из за нагретых голов, этот жест вызвал приступ эйфорического гогота у всех. Но не сразу. Как лесной пожар, он лишь постепенно дошёл до всех, в том числе и до самого Паши, который вернувшись ржал на вершине бархана. Они смеялись долго, постоянно кашляя от сухого сжатого воздуха. Этот смех можно услышать в любой тюрьме со смертником или в психушке, где содержится безнадёжно больной. Этот смех даже кажется переходил в первобытные крики, но потом снова возвращался в прежнюю колею.

Тагир, чтобы не упасть со смеху, положил руку на плечо Льву. Тот спихнул и лже аристократ грохнулся вниз. Он пнул Льва в ногу, тот повалился как костяшка домино на Сашу. Последний зацепил Гаврилу, тот отпихнул в него Андрея. Андрея двинул Саша в бок, он встретился с Гришей и таким бильярдным способом в итоге Саша выпустил в ход кулаки. Ответ был таким же. Началась драка, бессмысленная и жестокая, где каждый бил всех подряд. В этой куче они могли спокойно достать когти или револьверы и покончить друг с другом раз и навсегда. Это