Она и сама не знала, почему не отдала его полиции, не сказала Сергею Лаврову, что эта вещь на полу – не ее, и видит она ее впервые. Шарф явно был важной уликой, но законопослушная Маша отчего-то промолчала о находке и теперь вертела ее в руках, пытаясь поймать какое-то смутное, ускользающее из головы воспоминание. Она совершенно точно видела этот шарф, но вот когда?

Она отмыла пол на кухне, нажарила сковородку картошки, потому что внезапно почувствовала зверский голод, и с грустью подумала, что ей так и не удалось попробовать всех тех волшебных блюд, которые значились в меню сегодняшнего праздника. Такое в ее практике было впервые – провести всю подготовительную работу, организовать грандиозное мероприятие, но не увидеть его своими глазами, воочию не убедиться в красоте замысла и правильности подходов, не получить заслуженных комплиментов, не увидеть счастливые и довольные лица участников. И концерт. Она так хотела послушать оркестр Гергиева…

Маше Листопад вдруг стало так жалко себя, что она горько заплакала, размазывая слезы по щекам рукой с зажатой в ней деревянной лопаткой, которой она мешала картошку. Ну почему она такая неудалая и невезучая? И даже пожалеть ее некому. Проклятого Дэниела нет рядом сейчас, когда она так сильно в нем нуждается. В нем и его утешении. А кстати, где он?

Его лекция закончилась много часов назад, на чужом празднике Аттвуду было совершенно нечего делать, кроме того, он не мог не прочитать Машино сообщение и знал, что у нее серьезные неприятности. Освободившись, он должен был первым делом поспешить к ней, женщине, с которой он провел две весьма бурные ночи. Но он не приехал и даже не позвонил, что на него было совершенно непохоже.

Начинать волноваться или еще рано? С одной стороны, в тревожной Машиной душе начинал бить набат. Пока еще не в полную мощь, но уже начинал набирать силу. С другой стороны, волноваться не было никаких сил. Начинать обижаться или еще рано? С одной стороны, Маша Листопад не была обидчивой и в любой ситуации искала людям если не оправдание, то хотя бы объяснение их поступков. С другой – поведение Дэниела, такого нежного и внимательного прошлой ночью, сейчас было необъяснимо. Так волноваться или обижаться? Сил не было даже на то, чтобы принять решение по этому несложному вопросу, и Маша лишь снова и снова набирала его телефонный номер и слушала чужой механический голос, сообщавший, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети. По-английски, разумеется.

Дэниел пришел, когда тревога уже почти полностью вытеснила обиду.

– Где ты был? – налетела на него Маша, в глубине души понимая, что ведет себя, как сварливая жена. – Я чуть с ума не сошла! Решила, что тебе еще раз по голове дали.

– Не сердись. Хотя ты очень красивая, когда сердишься, – улыбнулся Аттвуд, снимая ботинки. – Когда я узнал, что случилось, то решил, что тебе не до меня, и вряд ли будет полезно, если я буду путаться под ногами у полицейских. Поэтому сначала я съездил на концерт, мы ведь собирались туда вместе, и я решил, что проведу время там, пока ты тут занята. А потом, когда концерт закончился, я позвонил Гордону и доехал до больницы, чтобы его проведать. Там сидела эта девушка, Марьяна, так что я убедился, что он не скучает, и у него все в порядке, и после этого со спокойной душой поехал домой, к тебе. Устала?

– Я устала и расстроена, – кивнула Маша. – Извини, я, конечно, не имею права предъявлять тебе претензий, но мне было бы гораздо спокойнее, если бы я знала, где ты, и что с тобой все в порядке.

– Наверное, я не прав. – Дэниел покаянно склонил голову, а потом притянул к себе Машу и поцеловал. – Наверное, я скотина. Я бросил любимую женщину в трудной ситуации, да?

– Ничего, – хмуро сообщила Маша, аккуратно высвобождаясь из кольца его рук. – Я привыкла сама разрешать все свои трудные ситуации. Ты есть хочешь? Я картошку поджарила.

– Хочу. Пойдем поедим, и ты мне все расскажешь.

– Да нечего рассказывать. – Маша повернулась и пошла в сторону кухни. – Какой-то мерзавец снова влез ко мне в дом, перевернул тут все вверх дном и ударил ножом Гордона. К счастью, рана несерьезная. Но я искренне не понимаю, что именно Гордон тут делал. Ты у него не спрашивал?

– Нет. Мне в голову не пришло. – Дэниел пожал плечами. Как уже знала Маша, это был его «фирменный» жест. – Я думал, ты его зачем-то отправила. И ключ дала.

– Нет, я ничего ему не давала. А ты?

– Я? – Дэниел удивился так сильно, что у него даже волосы на голове встали смешным хохолком. – Конечно, нет. Вот мой ключ. Я только что открыл им дверь. И, поверь, слепков не делал.

– Я не понимаю, – жалобно сказала Маша. – Я не понимаю, как Гордон попал в дом. И я не понимаю, что у меня ищут. У меня нет ничего, это же очевидно.

– Мне кажется, я знаю, – загадочно сказал Аттвуд, проходя за Машей на кухню и усаживаясь за стол.

– И что?

– Я обязательно тебе расскажу. Но чуть позже. Мне нужно еще кое-что уточнить.

– Дэниел, пожалуйста, не надо секретов, – взмолилась Маша. – Ты пойми, что еще одного происшествия я уже просто не выдержу. У меня убили отчима, тебя ударили по голове, меня облили кислотой, теперь Гордон… Квартира перевернута вверх дном, и это уже не первый раз, когда в нее кто-то залезает. Что еще должно случиться, чтобы все тайны были наконец раскрыты?

– Больше ничего не случится, – серьезно сказал Дэниел. – Я тебе обещаю. И все тебе расскажу, мне только нужно дождаться ответа на одно отправленное мной письмо и обязательно поговорить с Гордоном без сидящей рядом Марьяны. И не смотри на меня так. Когда придет время, ты все узнаешь.

Маша хотела открыть рот, чтобы заспорить, но поняла, что сил на это у нее уже не осталось. Внезапно она почувствовала такую сильную усталость, что чуть не села прямо на пол, оттого что ее враз перестали держать ноги.

– Поешь, пожалуйста, сам, – сказала она жалобно. – Я пошла спать.

Уснула она, только коснувшись головой подушки. Пришла в свою спальню, даже не подумав о том, что предыдущие две ночи провела в бабушкиной постели, рухнула на кровать, не снимая покрывала, и тут же провалилась в крепкий сон, в котором не было места сновидениям. Но часа через два проснулась.

В комнате было совсем темно. Лишь электронные часы светились в окружающей черноте. 02.02, – показывали они, и Маша решила, что это хороший знак. В квартире было тихо, лишь на кухне мерно капала вода из не до конца закрученного крана. Из бабушкиной комнаты, где спал Дэниел, не доносилось ни звука. Маша повернулась на другой бок, сладко зевнула, готовясь упасть обратно в спасительный сон, и вдруг поняла, что уснуть не сможет. Ясная голова работала четко, как будто внутри ее завели невидимый двигатель.

«Я должна сама во всем разобраться, – сказала себе Маша. – Это моя жизнь, и я должна понимать, что в ней происходит».

Она села в постели и подсунула под спину вторую подушку, чтобы удобнее думалось. Итак, с чего все началось? Пожалуй, с того, что она влюбилась в Джуда Лоу, хотя это, пожалуй, к делу не относится. Тогда все началось с того, что она познакомилась с двумя англичанами, внезапно появившимися в ее жизни. Гордона она встретила на заводе, и, пожалуй, в этой встрече не было ничего необычного. Сам он столкновения с Машей не искал, и увиделись они совершенно случайно. А вот Дэниел…