Перед тем, как вернуться к своим обязанностям, вся команда с интересом смотрела на незнакомца, который спал в гробу в таком странном месте. Теперь Берельгору что-то нужно с ним делать, пока они не доплывут до Коннисена.

Игербрит подходит и получает целый ворох вопросов о том, где они находятся и что здесь делают. Берельгор уже понял, что странный человек потерял память о своем прошлом, при этом всю, хотя странным образом знает их язык.

«Возможно, он жил где-то здесь, а потом попал под действие проклятия?» — пытается угадать капитан, несмотря на всю бесполезность этого. Он не друид, так что в магии и проклятиях не разбирается, не считая традиций и мифов.

— Сайлен — это остров, на который мы сейчас плывем? — спрашивает незнакомец, смотря на бескрайние просторы моря.

— Да. Ты бывал там?

— Этого тоже не помню. Но возникает странное ощущение, что здесь мне не место.

— Думаю, тебя ведет воля Хар Дуна, — уверенно произносит Берельгор.

— Я не верю в богов, — невозмутимо отвечает юноша. — Великие силы существуют в мироздании, но настоящих богов в них нет. Бог — это самое могущественное и мудрое существо без изъянов. И таких не существует. Надеюсь, не оскорбил тебя.

— Мы не Анклав Веры, чтобы биться насмерть за хулу на бога, — пожимает плечами воин. Хар Дун действительно такого никогда не требовал.

— И странно, что я помню свое мнение по этому поводу, но не знаю, как пришел к такому выводу.

— Рядом с Коннисеном стоит наш флот, и там есть верховный друид. Он может приготовить тебе настойку, которая может вернуть память.

— В самом деле?

— Я на это надеюсь. Сам в таком не разбираюсь, но видел, как однажды друид с помощью волшебства приделал воину отрезанную ногу. И тот воин до сих пор скачет как горная лань без какой-либо хромоты.

— Не факт, что это на меня подействует. Ведь я не обычный человек. Как и ты, — собеседник смотрит на капитана корабля.

— Что ты хочешь сказать? — хмурится игербрит. — Кто я по-твоему?

— Сними шлем. За солнечный свет не волнуйся.

Берельгор думает секунду, а потом тянет руки к шлему. В походе он очень редко расстается с доспехами, а сейчас даже возникает странное сосущее чувство, словно ему страшно снять шлем с головы. Однако вот рогатый шлем покоится в руках, а черные косы с седыми прядями развеваются по ветру.

Воитель так привык к элементу брони, что чувствует себя неуютно, хоть дискомфорт постепенно проходит. Грубая загорелая кожа покрыта морщинами, а на обеих щеках есть разные шрамы, полученный в период бурной молодости.

— И что со мной не так? — Берельгор смотрит в ведро с водой, что стоит на палубе для мытья. На первый взгляд он не сильно изменился, хотя еще сильнее постарел.

— Какого цвета твои глаза? — спрашивает юноша.

— В воде этого разглядеть не могу. Но у меня они всю жизнь были цвета мокрого прибрежного песка.

— Можешь мне поверить, сейчас они не такие. И ты ведь уже почувствовал языком во рту, что десны в районе клыков опухли.

— Как ты догадался?

— Потому что у меня тоже было такое, но не помню, когда, где и при каких обстоятельствах.

— И что со мной сделали? Превратили в морского демона?

— Скорее в вампира.

— Вампира? — вполголоса переспрашивает себя Берельгор и понимает, что впервые слышит это слово. — А что это такое?

— Если не знаешь, то неважно. Тебя изменили, вот и всё.

— Понятно, — игербрит вновь надевает шлем и сразу чувствует себя намного увереннее. — Друиды сказали, что такова воля Хар Дуна. Я должен стать его чемпионом.

— А ты этого хочешь? — теперь юноша опять задумчиво смотрит на горизонт.

— Конечно. Каждый воин мечтает об этом. Это возможность принять участие в великих делах и оставить после себя след. Возможно, обо мне будут слагать легенды.

— А ты в это время будешь пировать в просторном зале на небесах?

— Нет, мы верим, что после смерти наш дух сливается с ветрами и снегами Кофона. Вряд ли я узнаю, что будут говорить обо мне люди после моей кончины, но если будут слагать песни и рассказывать захватывающие истории, то в каком-то роде я буду продолжать жить и слушать слова в форме ветра или дождя.

— А семья?

— Все мои дети погибли, и вряд ли я вернусь домой из этого путешествия. Так что род я не продолжу.

— Почему ты в этом уверен?

— Обычно чемпион избирается для самой трудной задачи, какую только можно вообразить. В легендах еще ни один не вернулся после подвига домой.

— Тогда желаю, чтобы топор твой всегда был легок, а Хар Дун дал тебе такое испытание, которое обязательно тебя прославит.

Берельгор широко улыбается под шлемом:

— Возможно, ты действительно был игербритом, раз так хорошо меня понимаешь.

Постепенно морская дорога ветров ведет на запад, где над чародейским островом проносится очень быстрый объект. То был истребитель, что появился из портала, которых на Акалире довольно много, куда больше, чем на других планетах галактики.

Это произошло как раз в тот момент, когда на тринадцатый день плавания корабль Берельгора подходил к пристани. Весь обратный переход дул сильный попутный ветер, так что они смогли обернуться за рекордные сроки, хотя морские путешествия могут занимать целые месяцы.

— Что это было? — спрашивает Неизвестный, смотря в небеса.

Найденный в гробу из крови попросил называть себя именно так, ведь ни ему, ни кому-либо еще ничего о нем неизвестно.

— Не знаю, — пожимает плечами игербрит. — Какая-нибудь магия местных колдунов.

Берельгор при этом замечает, что Коннисен перестал быть безлюдным. До сих пор столица Анклава Знаний кажется вымершей, но теперь попадаются люди, пришедшие, вероятно, из других частей острова.

Юноша рядом уверенно шагает по улицам, хотя вряд ли здесь когда-либо бывал. Берельгору просто приходится идти следом и смотреть на спину. За время путешествия он ожидал, что гостю на корабле вернутся какие-либо воспоминания, но не тут-то было. Так и не удалось понять, что это за человек или «вампир». К последнему слову воин так и не смог привыкнуть, но и под сомнение слова Неизвестного не поставил, так как действительно чувствует изменение своего тела.

Постепенно они приходят к магической академии, где по-прежнему стоит статуя дракона посреди террасы. Неизвестный долгое время разглядывал скульптуру и произнес, что выглядит хорошо, так как это был настоящий дракон, которого превратили в камень.

— И как ты это понял? — спрашивает Берельгор, который скорее поверит в работу скульптора.

— Трудно объяснить, просто вижу, — юноша идет дальше и смотрит на приближающегося человека в кожаном плаще и с улыбкой до ушей.