– Вот суки! – Катрин с ходу метнулась на ограду – здесь верхние ряды кирпичного забора осыпались. – Сюда давай!

Бойцы, хрипя, подняли пулемет. Полезли сами. Женьку вздернула за шиворот начальница. Пробивались через заросли жухлого колючего репейника. Впереди, за кучами мусора, открылось огромное пустое пространство. Площадь Дзержинского…

Пройти не удалось. Справа, у пустого то ли постамента, то ли помоста, стояло два бронетранспортера и еще какая-то приземистая машина. «Ханомаги» поочередно прочесывали бесконечную площадь пулеметными очередями. Сунуться на открытое место было невозможно – единственным укрытием на площади, если не считать пустых бочек и не понятно откуда взявшихся стульев и скамеек, было разбитое и перевернутое 76-миллиметровое зенитное орудие.

– Что будем делать, товарищ младший лейтенант? – обратился к Женьке сержант пулеметчик с разбитым распухшим носом.

– Вот у меня начальница, специалистка по тактике, – Женька кивнул на командиршу.

– Оно, конечно… – сержант с сомнением покосился на блондиночку. Потерявшая шапку, с распахнутым воротом гимнастерки, Катерина выглядела не очень начальственно.

– Она разведчица, – пояснил Женька.

– Это здесь при чем? – злобно поинтересовалась Мезина. – Может, я акушер-гинеколог, но старшая по званию. Обязаны повиноваться. Если у тебя, сержант, комбат или командир роты под боком, можешь незамедлительно валить к нему.

– Да где они? – Сержант ковырнул запекшуюся корку под носом. – Чего делать будем, товарищи лейтенанты?

– Во-первых, перестань заразу в рожу заносить. Во-вторых, план простой. Назад нам двигать незачем. Тупо вперед – постреляют как зайцев. Идем правее. Проскочим за спиной у немцев, и к зданию. Вон какая громада, – если немцы и там, то вряд ли по всем корпусам разбежались. Проскочим, и в парк. Там наши окапываются. Сведения точные.

– Про парк понятно, – сказал солдат с горбатым тяжелым вещмешком. – Но мы за немцами не проскочим. Там проезд широкий. Транспортер развернется да вмиг срежет.

– Придется фрицев отвлечь. – Катерина глянула на сержанта, похлопала по кожуху пулемета: – Твой агрегат?

– Наш, – пулеметчик насупился. – Бросить права не имею.

– Зачем бросать? Выбирай позицию. Мы с тобой потревожим бронетехнику, остальные в скверик проскочат. Потом нас прикроют. Эй, носильщик, у тебя в мешке, случайно, гранат не найдется?

– Не, у меня там телефонные аппараты. Не вытащу – командир взвода голову открутит. А граната у меня одна, – объяснил боец с раздутым горбатым вещмешком.

– Понятно. Все хозяйственные, но без боекомплекта, – Катрин взглянула на часы. – Отдых пять минут. Уже темнеет. Проскочим.

Женька лежал на боку, стараясь меньше касаться ледяных камней. Холодом прохватывало изрядно. Катрин подползла ближе:

– А скажи мне, Земляков, где ты шинель профукал?

– Уехала, – пробормотал Женька. – В качестве одеяла. У нее все равно ворот оторвался.

– Угу, рыжей пострадавшей небось презентовал? Ладно, что естественно – то не безобразно. Но вот зря мы с тобой автотранспортом побрезговали. Вляпались.

– Кать, ну куда мы в машину? Там раненые друг на друге.

– Да уж, жуть. Мне все зажмуриться хотелось, – неожиданно жалобно призналась начальница.

– Чего могли – сделали, – сказал Женька. – Ты кого там прикладом лупила?

– Да урод… Хотел уехать с тремя ранеными. Торопыжка, мля… Женя, тут такое дело, – начальница придвинулась вплотную. – Ты про чип помнишь?

– Чип? – Женька не сразу сообразил. – Ну да, чип. На месте чип, раз руку не оторвало. А что?

– Ситуация сложная. Если я вдруг задержусь или еще что – активируй. Просто сожми ногтями, пока не сплющится. Ответственность я на себя беру.

– Какую ответственность? За порчу чипа?

– Не дури, юморист. Задание мы практически выполнили, под пули лезть незачем. Тебя чип выдернет, и никто тебе претензий выставлять не будет.

– Интересно, и куда он меня выдернет?

– Домой. Ну, может, и не совсем домой, но эсэсовцев там точно не будет.

– Так мне «Лейбштандарт» уже как родной. Я их по именам и по позывным знаю. Как я без них?

– Земляков, ты приказ слышал?

– Так точно! Если зацепит, мгновенно активирую. Меня здешний уровень здравоохранения в ступор вгоняет.

– Никаких «зацепит»! Мы уже и так… Практически за гранью допустимого.

– Какие тут грани? – проворчал Женька. – Мы ж не в стакане.

– Женя, ты меня понял. Не маленький, – начальница отползла.

19.04.

Площадь Дзержинского (Красная площадь)

– Ну, лейтенант, чего там? – нетерпеливо спросил боец с телефонным вьюком.

– Еще минута, – Женька следил за стрелкой часов. – Услышим…

Стекло трофейных часов успело треснуть, трещина подбиралась к «двенадцати». Шестеро бойцов и Женька лежали у бордюра. Впереди тянулась узенькая канава – кто-то вывернул булыжник, но закончить траншею не успел. Кабель тянули, что ли? Точно, вон провод на сыром песке лежит.

– Товарищ лейтенант, может, возьмете? – второй номер пулеметного расчета потыкал черным пальцем в короб с лентой. – Вместо щита. Душу прикроете. Проверенное дело.

– Ага, и тебе полегче будет, – Женька ухмыльнулся. – Давай, умник. А то еще надорвешься.

До бронетранспортеров и машины с зенитным автоматом было метров сто. Было видно, как в машине в рост стоит немец, разглядывает в бинокль невысокие деревца парка.

– Во наглый, – прошептал телефонист. – Срезать бы.

– Сейчас он сам усерется, – злобно пообещал кто-то из бойцов.

«Максим» ударил все-таки неожиданно. Первая строчка слилась с очередью «МГ» бронетранспортера. Потом стрекот «максима» стал четче. Наблюдатель немцев исчез. Пули вспарывали борт «Круппа», грузовик задергался, пытаясь укрыться за бронированным гробом «Ханомага», но двигатель заглох.

– Вперед! – с некоторым опозданием крикнул Женька.

Двое бойцов уже бежали через проезд. Женька кинулся догонять, инстинктивно прижимая к левому боку десятикилограммовый короб с лентой. Сердце все-таки.

Вел бесконечную строку «максим», отвечали ему немецкие пулеметы. Подбегая к деревьям, Женька осознал, что «максим» уже умолк. Сапоги топали, казалось, в тишине, хотя скороговорка «МГ» не утихала.

Влетели под хилое прикрытие деревьев, чуть правее торчало несколько противотанковых «ежей», тянулись холмики выкопанного булыжника. Бегущий первым пулеметчик охнул, провалился. Траншея.

Отдувались, переглядывались. Все целы. Бронетранспортеры постреливали в сторону пустыря. Грузовик осел на пробитых скатах, но не горел. За ним копошились трое немцев.