Как часто наша память жалеет нас и услужливо предлагает именно то, что мы хотим видеть. Анна сошла на станции, заглянула в станционное кафе и купила булочку с корицей. «Ну, если не исчезло кафе и эти самые булочки, то дача наша и подавно будет стоять», – подумала она. Вдоль старой дороги были сплошные заборы. Красивые, если это понятие вообще можно отнести к заборам, они превратили улицу в тоннель. Впрочем, лес сохранился, и над головой Анны шумели сосны, ноги наступали на шишки и пахло влажной хвоей. Она шла уверенно, ни разу не сбившись с пути, и повернула в нужном месте. «Вот тебе и раз!» – подумала Анна, потому что возле их бывшей дачи никакого высокого забора не оказалось. А была все такая же низкая калитка, только штакетник шире и выкрашен в ярко-коричневый цвет.

Анна остановилась. Да, старая дача стояла на том же самом месте. Только теперь домик был обшит сайдингом и имел высокое крыльцо. И вместо лавочки у этого крыльца была разбита клумба. И дорожки меж старых сосен были не земляные, усыпанные хвоей, а выложенные из кирпича. «Интересно, живет ли здесь кто-нибудь?!» – Анна потрогала калитку, та поддалась, и она вошла во двор.

– Добрый день! Что вы хотите? – раздалось тут же, и на крыльце появилась женщина в переднике.

– Добрый день, – откликнулась Анна по-латышски и, улыбаясь, спросила: – Вы теперь здесь живете?

– Да, летом, – ответила женщина. – Зимой иногда приезжаем. А что?

– Я бы хотела посмотреть дом и двор. Можно?

– Вы покупатель? – удивилась женщина. – Меня хозяин не предупреждал!

– Нет, что вы! – поспешила объяснить Анна. – Я из Москвы. Приехала сюда отдыхать. Но раньше, очень давно, это была наша дача. Мне хотелось просто походить и вспомнить…

– Да, конечно. – Женщина улыбнулась. – Думаю, что ничего страшного не будет, если вы зайдете.

– Вы снимаете эту дачу?

– Да, и тоже уже много лет. Но хозяин собирается все это продавать. Впрочем, не знаю, как это ему удастся. Сейчас так тяжело…

– Ну, может, кто и купит, – предположила Анна. – Место такое хорошее. Между рекой и морем.

– Да, это место отличное. – Женщина отступила в дом и оттуда прокричала: – Вы заходите, смотрите, а у меня обед на плите, боюсь, подгорит.

– Спасибо. – Анна прошла по кирпичной дорожке в глубь участка.

Тридцать с лишним лет – это целая жизнь. Тридцать лет – это высокие деревья, разросшиеся кусты и выродившиеся цветы. Тридцать лет – это все то же самое, только в ином обличье. Анна с удивлением обнаружила, что сохранилась поляна за домом, и ее так же охраняла сосна, которая теперь стояла на пригорке из собственных узловатых корней. Так же был вытоптан прямоугольник между кустами, видимо, как и раньше здесь играли дети в мяч, а взрослые – в бадминтон. Анна огляделась и обнаружила низкую металлическую ограду – она всегда отделяла соседский участок. Но теперь ограду оплел хмель. «Это удивительно, но все сохранилось. Все, даже эта сосна, только ее макушка теперь раздвоилась и засохла. И наш «штаб» – вот он», – улыбнулась Анна и шагнула в длинный овражек, который был плотно засажен сиреневыми кустами. Кусты были темные, старые. Анна, очутившись в укрытии, на мгновение замерла. Она вдруг вспомнила все, что происходило когда-то здесь – таинственные «сговоры» против соседских ребят, потом жеребьевка турниров по бадминтону среди дачников, потом сиреневый овраг служил кулисами во время представлений и, наконец, здесь назначались свидания. Анна улыбнулась. Свидания были короткими – сюда ведь норовил заглянуть каждый, кто бежал мимо. Поэтому им оставалось только шепнуть друг другу: «Встретимся на дюнах!» – и украдкой улизнуть, чтобы никто ничего не понял. Конечно, можно было сразу встретиться на пляже, или в лесу, или у станционного кафе, но почему-то все сначала ныряли в сиреневый овраг.

– Где вы? Уже ушли? – раздался голос.

– Нет, нет, я здесь, в овраге. – Анна, улыбаясь, вылезла на свет.

– В дом зайдете? Я навела порядок… – Женщина вопросительно посмотрела на Анну.

– Нет, спасибо. Все, по чему я так скучала, я увидела.

– Понятно, – кивнула женщина. – А дом внутри другой. Его весь переделали. И две печи поставили и газ провели. И комнат теперь больше.

– Дом хороший. Я очень любила его.

– И давно вы здесь жили?

– Давно. И долго. Я уехала из Риги, когда мне было двадцать лет.

– О, это давно. – Женщина, которая была явно моложе Анны, постаралась сгладить свой комментарий доброй улыбкой. – Кто-нибудь остался у вас здесь?

– Нет. Даже друзья не откликнулись.

– У нас многие уехали, – развела руками женщина, – работы нет.

– Знаю, – кивнула Анна. – А соседние дачи? Они пустуют?

– Нет, их тоже переделали и сдают.

– И жильцов старых нет?

– Нет. Кто уехал, кто продал свой дом, кто дачников пускает.

– Понятно. Спасибо вам и извините, что нарушила ваш покой.

– Что вы! – всплеснула руками женщина. – Если будете еще здесь и захотите зайти – пожалуйста.

– Спасибо, удачи, – поблагодарила Анна, после чего аккуратно прикрыла низкую калитку и очутилась на улице. Она отлично помнила, что вот здесь на углу стоял продуктовый магазин. Там утром всегда покупали свежий хлеб и рогалики. А напротив располагался кинотеатрик, его как раз и вспомнила дежурная в отеле. Кинотеатр стоял на месте – тот самый, где они всей улицей посмотрели «Трех мушкетеров», а потом играли, сражаясь против гвардейцев. Впрочем, до того как начать кидаться в противника сосновыми шишками и недозревшей бузиной, надо было вытянуть жребий и определиться, кто мушкетер, а кто гвардеец. Анна, вспомнив это, рассмеялась. Но потом с грустью подумала, что никто из прежних друзей уже не жил здесь, а она стоит и вспоминает, как носилась с мальчишками по оврагу и соседним участкам.

– Что ты здесь делаешь?

Анна оглянулась и увидела Марка. Тот вышагивал по улице, держа в руках воланчик от бадминтона, насыпанный доверху черникой.

– А ты? – сначала растерялась Анна, а потом так громко расхохоталась, что на соседней даче захлопнули окно, а Марк широко улыбнулся.

– У вас… У тебя в воланчике – черника? – Анна взяла две ягоды и положила их в рот.

– Ну да, – ответил Марк, – шел по лесу, полно кустов черники. Положить некуда, воланчик в кармане был.

– У меня так мама всегда делала, – заговорила Анна. – Она тоже собирала чернику в воланчик. Когда они с папой возвращались с пляжа и некуда больше было положить ягоды.

– Понятно. – Марк с интересом посмотрел на нее. – Так что ты здесь делаешь, Анна?

Она молча доела ягоды и не заметила, как он обратился к ней на «ты».

– Сбежала? – спросил Марк и сам себе ответил: – Сбежала.

Анна заглянула в пустой воланчик и, улыбаясь, ответила: