Впрочем, наверное, девчонке уже ничего не угрожало, ведь Верула обещался помочь в этом деле. Поможет – ведь это ему ничего не стоит, даже не обязательно ехать самому, достаточно послать центурию.

Во дворе послышался шум, и хозяйка, позвав рабов, выбежала из дома. Приехал горшечник – невысокого росточка мужик с темно-рыжей бородой и такого же цвета кудрями, перевязанными тонким кожаным ремешком, одетый в широкие варварские штаны с башмаками лосиной кожи и короткую тунику. Сброшенный плащ – дождь давно уже перестал – небрежно валялся на полной глиняных горшков и кувшинов телеге.

Юний вышел во двор, намереваясь навестить Илмара Два Меча – обсудить поподробнее намеченные поиски. По словам Феликса, варвар обретался сейчас на заднем дворе – подстелив под себя старой соломы, валялся, словно свинья, за амбаром, а попросту говоря, спал.

Горшечник, осторожно сгрузив привезенный товар на подстеленную рабами рогожу, азартно торговался с хозяйкой, немало потешая расположившихся у летней кухни воинов.

– Ты только посмотри, госпожа, какая глина, – взяв с рогожки кувшин, он стукнул по нему ногтем. – А? Как звучит?

– Так мне не барабаны из них делать, – вполне резонно заметила Кальвизия. – Какая разница, как твои горшки звучат?

– О, как раз очень большая разница, госпожа!

Приводя многочисленные примеры, горшечник принялся доказывать вдове связь между гулкостью звука и крепостью посуды; Юний не вслушивался в его слова, просто прошел мимо… И вдруг застыл на месте, задумчиво почесав голову. Горшечник не торопился – видно, ему вся эта процедура жутко нравилась, да и хозяйка, как видно, была рада хоть немного отвлечься от грустных похоронных дел.

– Эй, парень, – Рысь ухватил за локоть пробегавшего мимо мальчишку-раба. – С чего это хозяйка покупает посуду у чужих? Что, на вилле нельзя наделать горшков?

– Наделать-то можно, мой господин, – ухмыльнулся раб. – Да только Барарий – лучший горшечник во всей округе. Хозяйка знает, что делает.

– Гм… Вот как? А что, других горшечников в деревне нет?

– Говорю же, этот – самый лучший. Чего только не делает: и кувшины, и амфоры, и горшки. Даже детские игрушки – всадников, легионеров, свистульки.

– Свистульки?! Это хорошо, хорошо…

– Так я побегу, господин?

– Беги, – разрешил Юний и, решив, что Илмар может обождать, стал неторопливо прохаживаться около ворот, искоса посматривая на торгующихся.

Наконец торг закончился, и Кальвизия, отсчитав несколько серебряных монет, велела рабам уносить горшки в дом. Барарий, взяв лошадь под уздцы, развернул телегу. Юний ждал его у ворот:

– Эй, уважаемый… Есть разговор.

– Что еще за разговор? – Горшечник недовольно посмотрел на вдруг возникшего перед ним вальяжного молодого господина в двух туниках, узких штанах и щегольском плаще с шелковым зеленым подбоем.

– Хочу заказать кое-что для своей виллы. Подожди немного, я принесу образец.

– Заказать? – Барарий довольно осклабился. – Это другое дело, мой господин. Неси свой образец, я буду ждать тебя на углу, у ограды.

Быстро пройдя в дом, Юний поднялся наверх, в отведенные для гостей покои, и, сняв с крючка заплечную суму, спустился обратно. Выйдя во двор, приветливо кивнул Флаксу. Старый слуга сунулся было к своему патрону с каким-то делом, но Рысь нетерпеливо отмахнулся – после, мол, после.

Горшечник, как и обещал, дожидался на углу, у ограды, поставив телегу на узенькой, но уже хорошо подсохшей дороге, ведущей в деревню напрямик, лугом. Желтый краешек солнца сиял над дальним лесом, ни облаков, ни туч видно не было – одно светло-голубое темнеющее небо с серебряным прозрачным шаром луны.

– Видать, боги пошлют завтра хороший денек! – кивнув на закат, усмехнулся Барарий и, подвинувшись, кивнул на телегу. – Присаживайся, мой господин, показывай свой образец. Не сомневайся, сварганю такой же, а то и получше.

– Да я и не сомневаюсь, – усаживаясь, Юний пристроил на коленях котомку и, развязав, вытащил из нее продолговатый глиняный предмет… Тот, что на ветру издавал жуткий вой, прикрывая подходы к мертвому лесу.

– Видать, у тебя тоже имеется вилла, мой господин. – Горшечник не выказал особого удивления, лишь удовлетворенно кивнул, подбросив на руке увесистую «свистульку». – Хорошая штука – отпугивает и ворон, и сусликов.

– Ты сам до такой додумался?

– Не сам. Подсказали. Впрочем, ты все равно не из наших мест.

– Поэтому и спрашиваю. Может, закажу с десяток. Если у нас их не делают.

– Да точно не делают! – с жаром заверил Барарий. – Ведь обычных горшечников много… а вот тех, кто может сотворить что-нибудь этакое, маловато будет!

– Ты, я вижу, как раз из таких.

– Да, – довольно кивнул горшечник. – Уж чем-чем, а сметкой не обидели боги.

«А этот парень падок на лесть!» – не менее довольно подумал Юний, громко расхваливая произведенный предмет.

– Я к чему спрашиваю, – оглядевшись по сторонам, пояснил он. – Ведь если секрет изготовления этой вещицы, кроме тебя, знает еще и кто-то другой, то, может быть, мне и не стоит заказывать их у тебя, ведь дорога неблизкая.

– А где твоя усадьба, мой господин? – с хитрым прищуром поинтересовался горшечник.

– О, далеко отсюда. – Юний махнул рукой. – Неподалеку от Августы Треверов.

– Эва! И впрямь далековато… Ну, тогда не беспокойся ни о чем, тайну таких свистулек знаю только я и еще один человек, из местных. Но он сам не горшечник, а человек уважаемый – управитель на постоялом дворе.

– Это толстобрюхий Эвдальд, что ли? – припомнив имя, как можно более равнодушно протянул Рысь. – А он больше никому не рассказывал?

– Конечно, не рассказывал. – Барарий гулко расхохотался. – Скажу тебе более – он просил, прямо-таки настаивал, чтобы и я сохранял тайну! Я и сохранял – поклялся. Тебе вот только одному и рассказал, ну, так ты, господин, все равно не из наших мест, птица залетная.

– Да уж, долго у вас не задержусь, – согласно кивнул Юний. – Вот, похороним хозяина, и… Так денька через три я подошлю слугу?

– Можешь и пораньше, любезнейший господин! Сделаю в лучшем виде – ни одна ворона или там, галка, на твое поле не сядет, уж можешь быть уверен.

– Удачи тебе, Барарий. – Рысь спрыгнул с телеги. – Пусть не оставят тебя своими милостями боги.

– И тебе не хворать, мой господин. Жду твоего посланца. Н-но! – Тронув поводья, горшечник подстегнул лошадь, и телега, смешно подпрыгивая на ухабах, ходко покатила с холма вниз, к лугу.

Эвдальд, доверенное лицо хозяина постоялого двора Эрлоина! Так вот оно что! Значит, это Эрлоин крутил дела с алеманами, ай да трактирщик! Вот кто настоящий предатель, а вовсе не та несчастная девушка, которую трактирщик намеревается казнить, чтобы отвести подозрения от себя. Вот в чем дело, оказывается! Приписать другому – вернее, другой – свои неприглядные делишки. Хитер этот Эрлоин, ничего не скажешь! И это – один из самых влиятельных и уважаемых людей деревни. Есть еще, правда, староста Хизульф, о хитрости которого тоже ходят упорные слухи. Что же он не прижмет трактирщику хвост? Или они действуют вместе? Может, и так…