Но даже принцессе нужны приятные воспоминания.

– Я люблю осень, шампанское и шоколад. Мне нравится, когда я не знаю, что ожидает меня за следующим углом в городе, в котором раньше не бывала, или за следующим поворотом дороги в стране, которую прежде не посещала. Люблю бродить по новым местам, не до конца отдавая себе отчет в том, где нахожусь, а потом неожиданно обнаружить, что я в Афинах, или в Риме, или в Вене и что просто-напросто начинается новый великолепный день путешествия. Люблю смотреть, как солнце встает из моря и как оно в море опускается. Люблю бывать в таких местах, как это, и чувствовать себя ничтожной по сравнению с теми, кто существовал до меня. Люблю стоять на краю бесконечной пустыни и понимать, что я самое малое из огромного числа Божьих созданий. – Она мечтательно улыбнулась. – И я люблю штормы в океане.

– И?.. – многозначительным тоном тихо спросил Дэниел.

– И… – она вдохнула поглубже и отбросила все мысли об осторожности, – и мне нравится, как вы смотрите на меня – словно вы голодны и утолить этот голод могу только я одна. Мне нравится темное богатство ваших глаз. Нравится заглянуть в них и что для этого нужно посмотреть вверх. Нравится, что когда я это делаю, то ощущаю, как внутри у меня что-то тает. Нравится ваш смех. Нравится, что я узнаю о вашем приближении, еще не видя вас. Нравится, что, когда вы меня целовали, остальной мир исчез. – Корделия смело взглянула ему в глаза, стараясь выдержать их темный огонь. – Нравится, что в ваших объятиях я чувствовала себя так, словно именно там мне и положено быть.

– Должен сказать, мы много знаем друг о друге, мисс Палмер.

– Возможно, и так, мистер Льюис.

– Хотя существует еще много такого, что нужно узнать.

– Несомненно.

– На это может потребоваться уйма времени. Возможно, годы.

– Времени предостаточно. – Если он собирался сказать то, о чем она думала, то он, вероятно, хотел сказать, что время бежит быстро. Корделия сделала глубокий вдох. – Мистер Льюис.

– Мисс Палмер, – в один голос с ней произнес Дэниел, а затем кивнул. – Я пришел к выводу…

– На самом деле я должна сказать вам…

– Я думаю, это единственно правильное…

– Пока мы не зашли слишком далеко… – Корделия замолчала. – Если мы оба будем говорить одновременно, то никогда ни в чем не разберемся.

– А разобраться необходимо во многом. Но, пожалуй, сейчас не время и не место.

– Пожалуй, так. – Она окинула взглядом каменные фигуры, продолжавшие хранить свои тайны и после тысячелетий молчания.

– Я понимаю ваше нежелание позволить мне навестить вас и объясняю его вашим положением в доме.

– Да, конечно, из-за моего положения это несколько неудобно, – охотно согласилась Корделия.

– Тем не менее завтра я приду к вам с визитом. – Он решительно встретился с ней взглядом. – Честно говоря, мне надоела та игра, в которую мы играем.

– Правда? – Она с трудом заставила себя улыбнуться. – Я считала это своего рода приключением. Мне не хотелось бы, чтобы оно закончилось.

– Думаю, вы правы, и мне тоже не хотелось бы, чтобы все закончилось. Однако мне пришло в голову, что самое интересное из приключений как раз только начинается. – Дэниел с улыбкой предложил ей руку. – Но хватит говорить о настоящем. Полагаю, вы знаете обо всем этом гораздо больше, чем я.

– О чем – об этом? – У нее округлились глаза.

– О статуях, о скульптурах, о реликвиях Древнего Египта. – Он пристально посмотрел на Корделию. – А вы подумали, о чем я говорю?

– Я подумала, вы говорите обо всем том, что имеет отношение к… характеру приключения, которое я, возможно, затеяла. – Она молча выругала себя. Как может умная женщина выставлять себя настоящей идиоткой? – О Древнем Египте я тоже, пожалуй, немало знаю, но о современном Египте знаю намного больше.

– Тогда, мисс Палмер, – он сделал выразительную паузу, – не окажете ли мне большую честь стать… – она с испугом взглянула на него, а Дэниел улыбнулся ей, – моим гидом?

Долгое мгновение они молча смотрели друг другу в глаза, затем Корделия тоже улыбнулась:

– С огромным удовольствием, мистер Льюис. – Взяв его под руку, она указала на ближайшую скульптуру: – Давайте начнем отсюда. Эта огромная голова найдена в Карнаке и, как уверяют, принадлежала Тутмосу Третьему.

На протяжении нескольких следующих часов Корделия водила Уоррена по галереям, отведенным египетским божествам и правителям, и показывала ему сфинксов с человеческими головами и с головами ястребов и львов. Они побывали в зале, посвященном Ликее, и посмотрели скульптуры Ксантина, обсуждали различия между египетскими скульптурами и более утонченными произведениями греков. И Корделия не могла припомнить, когда последний раз так приятно проводила утро. Вопросы Уоррена были умные, его наблюдения глубокие, а его чувство юмора занятное. Корделия поняла, что они действительно подходят друг другу – но это не имело значения.

Сегодня она и Уоррен странствовали по прошлому, а завтра, она не сомневалась в этом, он заговорит о будущем. Значит, ей остается только этот вечер, чтобы исправить всю эту путаницу, во всем признаться и сказать Уоррену, что у них нет общего будущего. И кто-то, несомненно, будет страдать. Сердце Корделии сжалось от страха, что она может разбить Уоррену сердце и что разобьется сердце не только у него.

Если кто-то сочтет национальные обычаи неприятными для своей утонченной английской натуры, вспомните, милая читательница, что вы гость в чужой стране, и держите при себе свое мнение на этот счет.

Спутник путешествующей английской леди

Моя дорогая леди Корделия!

Я, вероятно, обидел Вас, поэтому прошу принять мои извинения. Конечно, Ваша точка зрения вполне обоснованна, и если я не могу искренне согласиться с Вами, то, безусловно, принимаю, что Ваша позиция и моя сформированы конкретными историческими событиями в наших странах и окружающей нас жизнью. Ошибочно истолковав Ваше чувство преданности своей родине, я предпочел подчеркнуть конфликт между нашими странами, а не связи, соединяющие их. За это я должен попросить у Вас прощения.

Наше сходство намного сильнее наших различий, и, конечно, у нас очень много общего…

Сидя в экипаже, остановившемся неподалеку от дома, в котором Уоррен жил вместе с мистером Синклером, Корделия старалась собрать все свое мужество. Она ни в коем случае не могла допустить, чтобы он явился к ней с визитом. Ходжес, тетя Лавиния, Сара, а теперь и Уилл – кто-нибудь из них непременно скажет ему правду раньше, чем самой Корделии представится такая возможность. Все очень скверно, но может стать еще хуже. Нет, она должна все рассказать Уоррену, и рассказать сейчас – больше откладывать нельзя.

Когда из дома вышел высокий темноволосый мужчина, Корделия решила, что это, должно быть, мистер Синклер, и с неохотой призналась себе, что он действительно красив. Что ж, если ей придется выйти замуж за высокомерного самодовольного осла, то пусть он будет хотя бы внешне привлекательным. Правда, его последнее письмо написано в удивительно примирительном тоне. Корделия сделала вывод: Уоррен, возможно, прав. Мистер Синклер, вероятно, боится этого брака, как и она. Остается еще две недели до возвращения ее семьи из Брайтона и до того, как Корделия лично встретится с ним. Нужно надеяться, что к тому времени она смирится со своей неминуемой судьбой.