Обрадовать пополнениями никого не мог – военное министерство четко и однозначно дало понять, что обстановка в мире напряженная и на удержание мира они не могут больше нам дать ни одного полка. Казаки… казаки у нас и так были по максимуму, большего мы не могли себе позволить. Оставалась только техника – в порту императора Николая Третьего[48]встал на разгрузку целый контейнеровоз с техникой, пришедшей аж с Владивостока. Сибирское производство, спецзаказ, в основном – комплекты для бронирования стандартной техники, ну и еще кое-что, по мелочи. В этом месяце нам должны были выделить еще десять ударных беспилотников – это я твердо намеревался вырвать из глотки снабженцев, чего бы мне это ни стоило. Наконец, казаки заканчивали с переоборудованием двадцати легких гражданских самолетов в тяжелые штурмовики, вооруженные скорострельными пулеметами. За основу они взяли старый грузовой самолет, еще производимый Гаккелем, – лицензионный DS-3 с новыми турбовинтовыми моторами и авионикой. В него удалось поместить два пулемета и тридцатимиллиметровую пушку – в общем, с чего начинали, к тому и возвращаемся. Армия уже давно расконсервировала все тяжелые штурмовики, какие только можно, и отправила их на Восток – для патрулирования трудно придумать что-либо лучше этого.

Помимо этого нам должны были выделить пятьсот тысяч противопехотных мин с поставкой до конца года для окончательного перекрытия границы и строительные материалы. Со строительными материалами было плохо, мы получали крохи и вынуждены были в основном обходиться своими силами. Строительную промышленность шаха, которая была одной из лучших в мире, поднимали из руин. Вот сегодня откроем домостроительный комбинат и будем думать, куда девать плиты. То ли дома строить, то ли армейские блокпосты. А вы – как думаете?

Не знаете? То-то же. Как тришкин кафтан.

На выходе из конференц-зала меня остановил есаул, знаком показал, что хочет что-то сказать на ухо. Все совещание он отмалчивался, ничего особо не просил – вот Белогрудцев, тот да, тому только волю дай. Он у тебя и луну с неба попросит.

– Ваше превосходительство…

– На будущее – не люблю превосходительств. Господин вице-адмирал.

– Так точно… вчера ночью взяли одну явку… там исламский комитет должон был располагаться. И нашли весьма интересные документы. САВАКовские.

– САВАКовские?

– Мы так поняли, господин вице-адмирал. Там есть очень интересные записи… нам бы не хотелось…

– Я вас понял. Где эти записи?

– У нас. В полевом штабе.

– Рискуете?

– Никак нет. Это мой сейф. Кто полезет без ума – костей не соберет.

– Я к вам загляну. Пожелания есть?

– Да… как бы все есть, слава Богу. Ломаем службу, как положено.

Да уж. Точно не Белогрудцев.

– Загляну. Во второй половине дня.

– Буду ждать, господин вице-адмирал. Кстати… как ваш конвой? Не пьют, не озоруют? Может, кто-то по розгам соскучился?

– Помилуй Бог, господин есаул. У меня – не поозоруешь.

В присутствии у себя я обнаружил новое лицо – человека явно не местного, только что прибывшего. По одежде замечаю – никто из тех, кто здесь служит, так не оденется.

– Ко мне?

– Так точно.

– Прошу…

В кабинете я поставил чаеварку на «максимально крепкий». Хороший горячий чай без сахара – вот что лучше всего поддерживает в сознании.

– Представляетесь по случаю прибытия?

Человек утвердительно кивнул.

– Так точно! Нестор Пантелеймонович Кордава, генерал-майор.

– По какому ведомству, генерал-майор?

– По разведочному, Ваше превосходительство.

Если честно – ожидал, что по строительному – внешне человек… не внушал, скажем так. Но это говорило в плюс – разведчик, у которого на лице написано, что он разведчик, – плохой разведчик. Значит, по разведочному.

– Наместник Его Величества Воронцов, – представился я, – вытягиваться во фрунт не надо. Не люблю. Тем более не стоит этого делать разведчику. Как я понимаю, вы прибыли сюда по моему запросу?

– Не могу знать, Ваше превосходительство.

– И превосходительств не люблю. Господин вице-адмирал, господин наместник или, вернее всего, – тайный советник. Хоть я нахожусь на действительной военной службе – на самом деле я не воюю. Я просто помогаю, чем могу, военным… настоящее сражение происходит совсем на других фронтах. Присядем?

Присели. Дождались чая. Несмотря на то, что я видел этого человека всего несколько минут, у меня почему-то складывалось впечатление, что человек дельный. Конкретный – так говорят в купеческой среде. Конечно, как и все, кто по разведочному отделению, себе на уме, но… я и сам такой. Посмотрим, в общем.

– Откуда вы к нам? С Закавказья?

– С Висленского края.

– О-о-о… это я пропустил. Рассказывайте.

Кордава вздохнул.

– А что тут рассказывать… господин… тайный советник. Грязное, скверное дело. Вот и все.

– Нет, Нестор Пантелеймонович… вы от меня так просто не отделаетесь. Видите ли, я… в некотором роде летописец. Пишу заметки о происходящем… пока в стол. А это дело я пропустил… вывезли отсюда в бессознательном состоянии. Так что – считайте это приказом. Рассказывайте.

Кордава рассказал. Это тоже, кстати, испытание. Человек пустой, недалекий будет везде выпячивать свою роль. Человек глупый не сможет донести главного. Человек лживый будет лгать… у меня в личном конвое есть казачина… как раз оттуда, есть с чем сравнивать. Кордава прошел это испытание. Рассказал обо всем, что лично видел, просто и страшно.

– Вот что, – я посмотрел на часы, – раз уж вы будете работать с нами… У меня есть лишний час перед выступлением. Его я потрачу на то, чтобы кое-что показать вам. У меня никто не работает силой. Только добровольцы. И я не люблю, когда люди соглашаются на что-то с закрытыми глазами. Извольте за мной, господин генерал-майор. Документы можете оставить здесь, ничего с ними не случится.

И все было построено на века, пока в один день все не рухнуло…

Крепость и дознавательная тюрьма Маадар осталась почти целой по нескольким причинам. Во-первых, при штурме ее удалось взять относительно бескровно, после чего исламские экстремисты оставили ее – такая была слава у этого жуткого места, что они не решались ее использовать по прямому назначению. Шахиншах казнил и пытал своих врагов приватно, за каменными стенами, САВАК предпочитал похищать людей, брать их ночью – в то время как исламские экстремисты казнили и пытали на площадях, пока не пришли мы. К тому же никто не занял в этой крепости оборону, никто не рисковал – боялись, боялись душ людей, зверски замученных здесь. Поэтому русская армия обошла крепость стороной и не вела по ней огня. Во-вторых, крепость была построена на совесть, по современным технологиям и с метровыми стенами из преднапряженного бетона. Нечего делать – шахиншах рассчитывал свой режим на века.