Но такие взгляды не пользовались популярностью ни вообще у широких масс телезрителей, ни конкретно у ее хозяйки. И Цветкова предпочитала держать их при себе. Люди не любят, когда им намекают на то, что они сами виноваты в том, что с ними происходит. Сами, а не телевизор. Когда вопрос стоит так остро, человек чувствует себя некомфортно. А Цветковой платили деньги за то, чтобы она делала жизнь своих хозяек именно комфортной. За то, чтобы она развлекала их, ухаживала за ними, а не поучала их.

Между тем ее хозяйка молчала. У Цветковой было ощущение, что она вообще заснула.

Это была особенность ее нынешней патронессы — понять, спит она, дремлет, смотрит телевизор или слушает Цветкову, было совершенно невозможно. И уж тем более невозможно было понять, что она думает. И думает ли вообще…

«Ну, ладненько. Так-то и лучше! — вздохнула про себя Цветкова. — Так-то оно спокойней!»

Необходимость постоянно молоть языком, развлекая своих полулежащих в креслах хозяек бесконечными разговорами, была довольно утомительной обязанностью. Предыдущая госпожа не давала Цветковой вообще ни минуты передыху своими «Ну, не молчите же! Мне скучно. За что я вам только деньги плачу?».

Нынешняя хозяйка была в этом смысле не в пример лучше. Нынешняя хозяйка Аллы Степановны Цветковой была большей частью тиха и малоразговорчива.

По сути дела, профессиональная сиделка Цветкова, устроившись в плетеном кресле-качалке неподалеку от своей патронессы, говорила одна.

Постукивали спицы, которыми Цветкова, профессиональная компаньонка и, как следствие, профессиональная вязальщица, сплетала свои бесконечные шали… Негромко бубнил телевизор… «Меня не удержишь, меня не догонишь!» — продолжала заклинать полуголая девица на экране.

— Может быть, выключить? — Цветкова неуверенно взглянула на телевизор.

— Не надо!

Это была первая фраза, которую Алла Степановна услышала от своей хозяйки за все утро.

— Не надо, — повторил необъяснимого тембра шелестящий и свистящий шепот. — Пусть прыгает… Пока!

Показалось сиделке Цветковой или нет, но на мгновение страдающие глаза ее патронессы будто бы вспыхнули гневным недобрым огнем. И снова померкли, погасли. От боли, наверное. Алла Степановна вздохнула и, оставив телевизор включенным, продолжила вязание.

Полуголая девушка на экране тоже продолжила свои метания, замысловатые акробатические кульбиты и заклинания. «Меня не удержишь, меня не догонишь!» — пела она. Как следовало из бегущей по краю экрана строки, звезду шоу-бизнеса, которую сиделка Цветкова так пренебрежительно обозвала старинным и замысловатым ругательством «профурсетка», на самом деле звали Даша.

Певица Даша.

Одноэтажный бревенчатый дом, осколок старой Москвы, действительно находился неподалеку от музея и был окутан зеленой сеткой: приготовлен то ли к сносу, то ли к ремонту. Казался он выселенным, нежилым.

Однако когда Филонов постучал — звонка не было — в высокую двустворчатую дверь, выяснилось, что кто-то еще шуршал здесь под зеленой сеткой, как мотылек, накрытый сачком. Вместо мотылька Дамиану, объяснившему через закрытую дверь, что он мечтает заказать чучело своей почившей в бозе обезьянки и нуждается в мастере, открыла седоватая сухопарая дама.

— Кто вам дал мой адрес? — Дама окинула детектива внимательным взглядом.

Четкая дикция, прямая спина. Вешать лапшу на уши таким старушенциям обычно бывает довольно затруднительно. Напротив, под ее наблюдательным взором Дамиан сам почувствовал себя не слишком уютно, как приготовленный к таксидермическому перевоплощению зайчик, шкурку которого оценивает знаток и профессионал.

Слово за слово, Филонов извинился за ложь насчет усопшей обезьянки и объяснил, что на самом деле ищет родственницу Раисы Таировой.

При упоминании этого имени четкая дама еще раз внимательно его оглядела.

— Что именно вас интересует? — наконец произнесла она, продолжая просто изучать физиономию Филонова.

— Э-э-э… — Дамиан на секунду задумался и неожиданно для самого себя выложил правду. — Меня интересует, как сложилась ее судьба, — сказал он.

— Немало! — усмехнулась дама и сделала паузу. — Надо же, скажите, пожалуйста! Судьба его интересует. Судьба! — еще раз саркастически повторила она слово «судьба» и посторонилась: — Проходите в дом.

— Спасибо.

— Чаю хотите?

— Хочу…

— А бутерброды будете?

— Бутерброды? — неуверенно переспросил Филонов.

— Ну да. С колбасой. С «Докторской». Я как раз собиралась перекусить.

И Ксения Аристарховна Таирова стала резать колбасу. Ювелирной точности движениями нарезала она тончайшими ломтиками телесного цвета продукт. И бутерброды получались — загляденье. Нож входил размеренно, точно. Это была точность, но не точность повара. Отнюдь… Филонов просто глаз не мог оторвать от получившихся полупрозрачных овальчиков. Зато, когда захотел откусить от своего бутерброда, отчего-то не смог.

— Итак? Откуда у вас такой интерес к моей племяннице? — покончив с бутербродами, заинтересованно уставилась на детектива пожилая дама. — Вообще-то вы похожи на человека, с которым надо держать ухо востро.

— Держите, — покладисто согласился Филонов. — Держите свое ухо как хотите. Но все очень просто: я работаю на адвокатскую контору и…

— Собираете показания?

— Да! И, если не вдаваться в подробности, могу лишь сказать, что от того, что я соберу, зависит судьба человека.

— Ладно, не вдавайтесь в подробности, черт с вами! Так что вы хотите знать о Рае?

— Говорят, она попала в страшную автокатастрофу где-то в Израиле?

— Нет.

— Что «нет»?

— Не в Израиле. Это случилось здесь, под Москвой.

— Однако…

— Видели бы вы, — Ксения Аристарховна тяжело вздохнула, — что с Раечкой стало после той катастрофы… Это был последний раз, когда я видела ее.

— Вот как?

— Знаете, когда она была маленькой, то походила на ангелочка… Правда, потом, в юности, она была…

— Немного амбициозна?

— Немного? Да она была амбициозна до ужаса! Можно сказать, все ее детство и юность прошли под девизом «И не надейтесь, что я проживу свою жизнь так же, как вы!». Обдирать шкурки с мышей, набивать птичьи чучела?! Ну нет!

— Ну, в общем…

— А что прикажете делать? Каждый зарабатывает деньги как может. Таксидермия — наш семейный, как теперь говорят, бизнес.

— Так что — Рая?

— Ну, она оказалась на редкость красивой девочкой… А тут как раз начались конкурсы красоты. Появились новые понятия: модель, топ-модель, шоу-бизнес… Рая мечтала о славе, о власти, об огромных деньгах… Мечтала царить! Ей нужна была корона. И она ее получила.