из самых больших особняков в стране. Он предназначался для трех человек: Стэнфорда, Дженни и их сына Лиланда-младшего. Как и в своем первом экстравагантном особняке в Сакраменто, Стэнфорд потакал своему растущему увлечению технологиями, обставив огромное здание не только барочным великолепием викторианской эпохи, но и машинами, такими как механические птицы, которые щебетали, используя те же инструменты сжатого воздуха, что и в свистках поездов. Чтобы преодолеть почти четырехсотфутовый холм, Стэнфорд также поддержал план подземных стальных канатов, чтобы подтягивать вагоны по рельсам к его парадной двери. Естественно, вскоре их стали называть канатными дорогами. Эта схема не понравилась людям, ответственным за ведение бухгалтерского учета, которые, тем не менее, постарались устроить хорошее шоу для начальства.

"Боюсь, что Калифорнийская городская железная дорога обойдется губернатору гораздо дороже, чем он рассчитывал в самом начале, и, как я понимаю, теперь он владеет ею почти полностью, так что ему придется оплатить несколько очень крупных счетов, на которые, как я полагаю, он возьмет деньги", - писал Хантингтону финансовый директор Central Pacific. "Мы, однако, будем надеяться на лучшее".

Крокер, не желая отставать от Стэнфорда, вскоре обзавелся своим шато; затем строгий Хопкинс, склонившись перед желаниями жены, тоже сделал это. Лишь спустя несколько лет Хантингтон подчинился пышным вкусам своей второй жены. Вскоре этот район стал известен как часть города, где жили набобы, что является бастардацией слова наваб на хинди, обозначающего человека королевского положения, например герцога или государя. Со временем он стал известен как Ноб-Хилл, один из самых знаменитых адресов города.

Жилища, подобные дому Стэнфорда, были "гораздо больше и роскошнее, чем предыдущие частные дома в Соединенных Штатах[;] они были предназначены для всеобщего обозрения и пользовались таким же статусом знаменитости, как и их обитатели", - отмечает историк архитектуры. Роберт Луис Стивенсон, вспоминая о своем визите в Сан-Франциско, писал, что Ноб-Хилл был местом, где "миллионеры собираются вместе, соревнуясь друг с другом на выставке".

В середине 1870-х годов имперские порывы Лиланда Стэнфорда стали проявляться с большей силой и резко обострились. В этот период он поручил выдающемуся калифорнийскому художнику Томасу Хиллу изобразить церемонию, во время которой на вершине Промонтори был вбит последний железнодорожный колышек. "С самодержавной властью Стэнфорд велел Хиллу обезглавить слишком видного соперника, а на плечи фигуры поместить голову человека, более благосклонного к железнодорожному миллионеру", - отметил позднее один из исследователей Калифорнийского университета, сказав, что на картине "даже преподобный доктор Тодд, на левом переднем плане, кажется, отдает дань уважения Стэнфорду". Когда Хилл попросил Крокера сесть за стол переговоров.

Хотя в тот день его не было в Промонтори, старый дорожный босс посмотрел на портрет, изображающий Стэнфорда в качестве центральной, возвышающейся фигуры, и прорычал: "Что это за чушь?", покидая студию "со злобой в глазах". Вскоре после этого Стэнфорд сказал потрясенному Хиллу, что не заплатит 25 000 долларов, которые, по словам художника, были оговоренной суммой за работу, которую художник трудился над ней в течение четырех лет и за свой счет. Картина размером 8 на 12 футов

Картина десятилетиями путешествовала по Калифорнии и выставкам за пределами штата, а затем попала в музей в Сакраменто.

В тот же период, но еще до того, как он надул Хилла, Стэнфорд спросил мнение художника о рисунках, которые скульптор разрабатывал в качестве эскизов для статуй, которые Стэнфорд планировал поставить.

"Мистер Стэнфорд был представлен выходящим из облаков на локомотиве и во многих других богоподобных позах, символизирующих жизнь и дела губернатора", - сообщала газета San Francisco Call. Хилл был несколько ошарашен: "Я похвалил их исполнение, но подумал, как и любой здравомыслящий человек, что они выполнены в дурном вкусе".

Стэнфорд продолжал затаивать обиду на правительство, ссудившее ему деньги, на которых он сколотил свое состояние. Даже некоторые из его союзников начали с опаской поглядывать на канту, которую они уже привыкли слышать.

"Я никогда не забуду случай, рассказанный мне покойным губернатором Стоунманом со слов судьи Филда, члена Верховного суда Соединенных Штатов", - писал в своих мемуарах современник Стэнфорда. "Стэнфорд давал ужин для избранного круга друзей в своей дворцовой резиденции на Ноб-Хилл". После трапезы Стэнфорд пожаловался с горечью говорил о неблагодарности правительства по отношению к строителям Центральной Тихоокеанской железной дороги. Он утверждал, что правительство, ради которого он и его соратники принесли столько огромных жертв, преследует их... ради фунта плоти. "Да, - негромко сказал судья Филд, обращаясь к сидящим рядом с ним, - достаточно оглянуться вокруг, чтобы увидеть, как позорно обошлось с этими джентльменами неблагодарное и неблагородное правительство", - и он взмахом руки окинул взглядом статуэтки, вещи, картины и предметы роскоши, которые стоили сотни долларов.

 

Недвижимость не выходила из головы Лиланда Стэнфорда и его партнеров. Когда железнодорожные пути были проложены, внимание "большой четверки" привлекли миллионы акров земли, которые налогоплательщики так щедро предоставили железной дороге. Затем в квартете произошли серьезные изменения в руководстве. Через три года после смерти брата Чарльза Крокера - умеренного и трудолюбивого Э. Б., что стало ударом по стабильности альянса, - в возрасте шестидесяти трех лет в Аризоне умер самый искренне консервативный член "большой четверки" Марк Хопкинс. Он был так называемым балансиром в партнерстве, а также тихим бухгалтером. Остальные трое, особенно Хантингтон, который был его партнером с самого начала, всегда уделяли особое внимание советам Хопкинса. Его отсутствие выводило из равновесия иногда шатающийся гироскоп.

В том же 1878 году закончила свое существование и Западная компания развития. Новые амбиции оставшейся в живых тройки требовали нового фронта для реализации своих планов. Компания Western Development была ликвидирована, и на ее месте появилась Pacific Improvement Company. Ее истинной миссией было улучшение состояния счетов Лиланда Стэнфорда, Коллиса Хантингтона и Чарльза Крокера. Pacific Improvement оказалась лучшей итерацией из множества вариантов создания "Большой четверкой" инструмента для своего бизнеса по извлечению прибыли. Как и другие, эта новая структура постоянно занимала деньги у самой железнодорожной компании, помогая скрыть истинную прибыль, которая могла бы быть использована для погашения долга перед налогоплательщиками или выплаты соответствующих дивидендов акционерам. Масштабы и глубина новой компании намного превышали масштабы почти всех других компаний на Западе, за исключением самой железнодорожной компании. Даже один из самых снисходительных историков железной дороги пришел к выводу, что новое устройство "имело более глубокое значение для истории Калифорнии, а также Дальнего Запада и Юго-Запада".

Пожалуй, главная роль Pacific Improvement заключалась в освоении миллионов акров, отведенных под полосу отвода железной дороги и двадцатимильную полосу земли с каждой стороны. Стэнфорд и Хантингтон, в частности, рано