Я запрокинула голову и уставилась в ночное небо. Когда глаза привыкли, на небосводе стали проступать крохотные светящиеся точки, образуя орнаменты и узоры, которые я не в состоянии была опознать. Натаниель прав. В Лондоне звезд не видно.

– А вы? – Его голос вернул меня на землю.

– То есть?

– Вы собирались рассказать мне про себя. Как вы жили раньше, чем занимались.

– А… – Я замялась. – Ну да, собиралась. – Хотя он вряд ли мог разглядеть выражение моего лица, я отвернулась и постаралась собраться с мыслями, насколько это было возможно после трех бокалов вина.

Что же ему ответить? Может, удастся обойтись без подробностей? Может, я сумею рассказать о себе, не упоминая юристов?

– Ну… Я жила в Лондоне. У меня… э…

– Начались проблемы, – подсказал Натаниель.

– Да, проблемы… – Я сглотнула. – Все запуталось… В конце концов я села на поезд… и приехала сюда.

Натаниель явно ждал продолжения.

– И все, – прибавила я.

– Все? – недоверчиво переспросил Натаниель. – И это вы называете долгой историей?

О Господи!

– Послушайте. – Я повернулась к нему с колотящимся сердцем. – Да, я собиралась рассказать вам больше. Но разве детали имеют значение? Какая разница, что я делала и кем была? Так или иначе, я здесь. И этот вечер – лучший в моей жизни.

Ему хотелось поспорить. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, потом выражение его лица изменилось, и он молча отвернулся.

Меня охватило отчаяние. Неужели я все испортила? Надо было ему рассказать все как есть. Или сочинить какую-нибудь душераздирающую историю о неверном приятеле. Мы шагали в молчании. Натаниель дотронулся до меня плечом. Затем его пальцы коснулись моих, как бы случайно, – и вдруг обхватили мою ладонь.

Тело отозвалось мгновенно, однако я заставила себя успокоиться. Даже дыхание не сбилось. Мы по-прежнему молчали. Ночную тишину нарушали только наши шаги и далекое уханье совы. Рука Натаниеля была теплой, твердой, надежной… Я чувствовала кожей мозоли на его ладони.

Мы продолжали молчать. Не знаю, как он, а я словно онемела.

Мы остановились у ворот Гейгеров. Натаниель посмотрел на меня как-то странно, почти сурово. Я ощутила, как убыстряется дыхание, как начинает частить пульс. Плевать на приличия, пусть видит, что я его хочу. В конце концов, я всегда была не в ладах с правилами.

Он выпустил мою ладонь, обеими руками обнял меня за талию. Медленно, медленно привлек меня к себе. Я закрыла глаза, готовая отдаться блаженству.

– Ради всего святого! – воскликнул безошибочно узнаваемый голос. – Да поцелуешь ты ее или нет?!

Я так и подскочила. Натаниель, шокированный не меньше моего, разжал руки и попятился. Я развернулась. К моему ужасу, на нас глядела Триш – из окна второго этажа, с неизменной сигаретой в руке.

– Я не ханжа, ребятки, – объявила она. – Так что можете целоваться.

Да как она смеет?! Или ей неизвестно, что у людей имеется личная жизнь?

– Давайте, давайте! – Она помахала сигаретой. – Не обращайте на меня внимания.

Не обращать внимания? Нет уж, увольте, я не собираюсь устраивать представление на потеху Триш Гейгер! Я покосилась на Натаниеля. Он выглядел… раздраженным.

– Может, нам… – Я замялась, не зная, что предложить.

– Прекрасная ночь, правда? – изрекла Триш.

– Совершенно верно, – вежливо подтвердил Натаниель.

Я встретилась с ним взглядом – и чуть не поперхнулась внезапно накатившим смехом. Прости-прощай, романтическое настроение. Увы, увы…

– Ну… Спасибо за вечер, – сказала я. Губы так и норовили растянуться в улыбке. – Я чудесно провела время.

– Я тоже. – Его глаза, сейчас почти черные, озорно блеснули. – Ну что, порадуем старушку? Или пускай ее удар хватит от злости?

Мы оба, не сговариваясь, посмотрели на Триш, которая высунулась из окна в предвкушении зрелища. Как если бы ей посулили эротическое шоу.

– Думаю, – проговорила я с улыбкой, – она вполне заслуживает удара.

– Значит, до завтра?

– Да. Я приду в десять.

– Тогда пока.

Он протянул руку. Наши пальцы едва соприкоснулись, потом он развернулся и пошел прочь. Когда его силуэт растаял во тьме, я повернулась и двинулась к дому. Тело буквально пульсировало.

Бог с ней, с Триш. А как насчет меня? Уж меня-то удар точно хватит – от несбывшихся надежд.

На следующее утро я проснулась от громкого стука в дверь.

– Саманта, откройте! Мне нужно поговорить с вами!

Сегодня ведь суббота, и еще и восьми нет. Что это Триш приспичило?

– Сейчас, – сонно откликнулась я. – Подождите секундочку.

Кое-как сползла с кровати. Голова полнилась сладостными воспоминаниями о вчерашнем вечере. Рука Натаниеля в моей руке… он обнимает меня…

– Да, миссис Гейгер? – произнесла я, открывая. Пунцовая от злости Триш окинула меня уничтожающим взглядом и прикрыла ладонью динамик радиотелефона.

– Саманта! – В ее голосе слышалось плохо скрытое торжество. – Вы обманули меня! Признавайтесь!

Накатила паника, сердце ухнуло в пятки. Как она… Откуда…

– Признавайтесь! – Она прищурилась, вновь смерила меня взглядом. – Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю.

Я принялась поспешно перебирать все свои промахи и уловки. Вполне вероятно, Триш рассердилась из-за какой-нибудь мелочи. Или же – каким-то образом узнала всю правду о том, какая я на самом деле экономка.

– Извините, мадам, но я не понимаю, – выдавила я наконец.

– Неужели? – Триш сделала шаг вперед, ее шелковое платье шелестело в такт движениям, будто змея шипела. – Признавайтесь, почему вы не сказали сразу, что готовили пазлью для испанского посла?!

Для кого? О чем вообще речь?

– На днях я спрашивала, доводилось ли вам готовить для известных людей. – Она укоризненно покачала головой. – Почему вы не рассказали мне о том банкете на триста персон в Мэншн-хаусе?

Кто-то из нас явно спятил. И похоже, что не я. Может, у Триш нелады с головой? Это многое бы объяснило.

– Миссис Гейгер… – проговорила я. – Э… Не желаете ли присесть?

– Нет, благодарю вас, – язвительно ответила она. – Как вы можете заметить, я разговариваю по телефону. С леди Эджерли, между прочим.

Казалось, под ногами качнулся пол. Она разговаривает с Фрейей?

– Леди Эджерли ? – Триш поднесла трубку к уху. – Вы абсолютно правы, чересчур скромна… – Она посмотрела на меня. – Леди Эджерли хочет сказать вам пару слов.