время от времени вопрошающий взгляд на смеющегося Леннона:

– А что это?

– Расслабьтесь, ровно через десять секунд вы будете на каменном поле, и одежда ваша не намокнет.

– И всё-таки, мистер Леннон, вы можете объяснить?

Я не стал дожидаться окончания этих препирательств, подошёл к Джону, протянув ему руку:

– Прощайте, мистер Леннон.

Джон хитро заулыбался:

– Может быть, ещё свидимся, Питер?

– Едва ли, Джон, сюда ведь приглашают только спившихся наркоманов-музыкантов.

– Питер, а ты точно из Лондона? а то мне начинает казаться, что ты родился в Ливерпуле! Только оттуда происходят люди с острым языком!

Джон засмеялся, левой рукой хлопая меня по плечу. Мы с ним обнялись, затем я отошёл, взялся за трос, и начал спускаться вниз. Мягко опустился при выходе из каменной трубы. Всё произошло так, как и говорил мне Джон. Дождавшись остальных, я поглядел, как исчезает трос, подтягиваемый сверху, и уже все вместе мы пошли к лодке. Дотянув её до воды, Брюс, я, и Джек, погрузились, и направились обратно в Нгоута.

Вот, пожалуй, и весь мой рассказ, мистер Владислав. Вы не устали тут? Может, двинем в гостиницу?

Лужайка в роще

– Питер, это совершенно невероятная история, что ты мне поведал. Вот сижу, пытаюсь всё это в голове уложить. Сейчас, ещё немного побудем, и пойдём. Расскажи мне, пожалуйста, ещё какие-нибудь подробности о том исследовательском институте, где тебя осматривали, ты ведь по приезду снова туда пошёл?

– Конечно, они же меня типа на работу взяли. Только я так и не пойму, какую именно. Всё так и продолжали на меня смотреть без конца, да вопросы одни и те же задавали. Только недавно совсем что-то изменилось – эти учёные стали объяснять мне про какое-то новое задание, которое я должен выполнить. Плели жуткую околесицу про конец света, про то, что я могу стать свидетелем этого конца, а могу и предотвратить гибель всего мира. Что я должен стать посланником и глашатаем совести. Короче, я сильно психанул тогда, и послал их довольно далеко, но они не понимают этого, потому пропустили мимо ушей. Попросил их быть немного поконкретнее, и постараться объяснить мне суть задания простым и человеческим языком. Тогда они просто сказали, что мне нужно будет встретить приезжающего сюда человека, и быть с ним очень вежливым. Вы представляете? Они мне объясняли, чтобы я был вежливым! Спросил, почему же они считают, что я – базарный хам? Тут началось шоу идиотов – все трое начали извиняться, и объяснять мне, что я их неправильно понял, или они некорректно выразились. В итоге они чуть не в ногах у меня валялись. Как же с ними трудно, мистер Влад, вы не представляете. В результате этих идиотских разговоров мне удалось понять, что приезжающий человек – очень важная персона, от которого многое зависит, и что он – персона королевской крови, что придаёт особое значение нашему с ним общению в будущем, по той причине, что в генах этого человека, возможно, закодирована некая программа, с помощью которой они и хотят вступить с ним в контакт.

Тут я не выдержал, и перебил его:

– Подожди, Питер, извини, что перебиваю, я уже всё понял, ты только объясни мне, если сможешь, а «они» – это кто такие?

– Вот тут, мистер Влад, у нас и будет обозначена остановка – я не знаю. А вы поняли, кого я должен был встретить?

– Хватит прикалываться, Пит – ты же ведь встретил. Это я. Или у тебя ещё есть задания?

Питер уже валялся на траве, и хохотал дурнем:

– И как же вы догадались, мистер Владислав? Ну как?

И продолжал смеяться. В это время Банни проявил признаки явного беспокойства – он замер, уселся столбиком, уши его заострились, и он не отрывал тревожного взгляда от своего друга. Я помаячил смешливому рукой:

– Пит, перестань себя так вести, а то у Банни сердечный приступ будет!

Питер сразу угомонился, сел рядом с ним, и начал гладить его по головке и спине:

– Всё Банни, всё, я больше не буду, успокойся. Пора нам уже домой идти. Скоро пойдём. Мистер Влад, давайте собираться, а то он уже устал тут с нами отдыхать.

И мы быстро собрали немного образовавшегося мусора, я ссыпал его в пакетик из-под крекеров, пустые банки положил туда же, решил – выброшу в бак за гостиницей, всё остальное разместил в сумке. Питер аккуратненько взял обвисшего в его руках Банни, и тихонько устроил его в корзинке. Мы поднялись, и пошли назад – я в гостиницу, Питер к себе, договорившись по дороге встретиться завтра возле «Камбуза в трюме».

Когда я оказался в своём номере, то не смог сразу, в тот же момент составить и передать Командору отчёт о рассказе Питера. Решил пока только застенографировать, а передать позже. Что-то мешало мне. История, которую он мне рассказал, совершенно логично вписывалась во все те события, которые ей предшествовали, но совершенно выходила за мои рамки понимания мира. Традиционные рамки. Она, эта история, вообще выходила за границы, которые не дают сознанию человека разрушиться. И без понимания смысла услышанного, я не мог оповещать о ней остальных участников, для начала хотя бы по причине того, что мне не очень хотелось прослыть сумасшедшим.

И о каком свечении над могилой шла речь?

Мотукава-Туно. Гостиница. День девятый

Записи в дневник я решил вести, продолжив сложившуюся хронологию, посчитав, что уж если так сложилось, то пускай так и продолжится. Озаглавив на новой странице номер начавшегося дня, спрятал дневник в своём секретном хранилище в платяном шкафу, спустился к портье, сделал запись в его журнале, и отправился на встречу.

Замок Владислава

Алекс закрыл дневник, потёр лоб ладонью, и взглянул на Сержа. Двое друзей молча смотрели друг на друга. Серж не выдержал:

– Что-то мне не нравится в этом повествовании, никак не могу понять, что именно.

– Да, наверное, мы уже долго заняты чтением, и просто устали. Может, позвать Джонатана, и попросить его поздний ланч устроить? Точнее – бранч. Что думаешь?

– Я не против. Жми на сигнал.

Джонатан моментально появился в дверях с обеспокоенным лицом:

– Господа, что я могу для вас сделать?

– Джонатан, дорогой вы наш, не беспокойтесь лишнего – в повествовании Владислава всё протекает размеренно и спокойно. Описывает свою рутинную работу. А мы бы хотели слегка перекусить.