– Не надо нам туда ходить, – заметил я, кивая на разрушенный монастырь. – Пользы не будет, а навредить может. Простое присутствие возле развалин подозрительно. Да что там присутствие – зря мы здесь появились. Нужно убираться отсюда как можно быстрее.

– Радиация? – спросила Мила.

– Нет, уровень радиации в норме. Но нас могут засечь со спутника, с самолета-разведчика. В конце концов, и в горах, и на развалинах могут установить аппаратуру слежения.

– Ты предлагаешь мне повернуться и сбежать? – Глаза Димы загорелись, ноздри негодующе раздулись. – Никогда! Вы можете подождать меня здесь, можете идти своим путем или пробираться в деревню – она километрах в трех отсюда, за холмом, ближе к озеру. Но мне надо побывать в монастыре.

– Монастыря больше нет, – я попытался образумить монаха.

– Монастырь живет, пока жив хоть один монах, – упрямо заявил китаец, направляясь к дымящимся развалинам.

Это было глупо, но я пошел следом за ним. И даже не стал удерживать Милу. Кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Прожив несколько десятков лет, начинаешь понимать простые истины.

То, что монастырь разбомбили фугасами и термическими бомбами, было очевидно. Не понимал я другого – почему здесь не высадили десант? Хотя бы для, зачистки территории? Одно дело – уничтожить здание и оборудование. И все же главными носителями секретов были и остаются люди. Неужели те, кто решил расправиться с монастырем как организацией могли допустить, чтобы монахи прятались в горах? Покидали ущелье? Уносили с собой кристаллы памяти и диски с информацией? Подобная инертность убийц настораживала…

Спустя некоторое время мы подошли к невысокой каменной ограде. За ней недавно сплошной стеной стояли постройки монастыря, возвышалось главное здание. Теперь лежали огромные груды закопченных камней. Тепловой удар был таким, что в некоторых местах камни даже оплавились. И сейчас от них еще шел жар. Запах использованной взрывчатки заглушал все другие.

Беточка поджал хвост и испуганно заскулил. Развалины ему не нравились. Или он чуял недоброе?

– Что ты хочешь здесь увидеть? – спросил я у Димы.

– Хочу найти свидетельства преступления. И запомнить, как все было.

– Запоминай, – кивнул я.

Солнце опускалось за горы. Длинный день подошел к концу. Дымящиеся развалины в свете заката словно облили кровью. На самом деле кровь обитателей монастыря выкипела сразу. Как только сюда упали первые бомбы объемного взрыва и атмосферное давление в некотором ограниченном объеме опустилось сразу в несколько раз…

Дима повернул лицо к северу, к горам хребта Алияг Гангри.

– Неужели никто не спасся? – прошептал он.

– Никто, – ответил я. – На пару километров вокруг нет ни одного человека. Жители соседней деревни притаились и боятся выходить из хижин.

– Откуда ты знаешь?

– Чувствую.

Я действительно ощущал подавленное настроение людей в деревне в трех километрах отсюда. Они были смятены, но не полностью растеряны. Вера укрепляла их.

– Это конец, – прошептал Дима. – Конец.

– Теперь тебе некуда идти, – глотая слезы, прошептала Мила.

– Дима, от имени правительства России я предлагаю тебе убежище в нашей стране, – заявил я.

Китаец взглянул на меня как-то странно. Неужели заподозрил, что я или моя страна приложили руку к разрушению монастыря? Похоже, он оценивал такую возможность. Полноте, молодой человек! Есть более простые пути – например, забрать алмаз еще в Афганистане и не лететь сюда, положась на волю случая и ветров… Да и позволит ли Поднебесная вот так бомбить объекты на своей территории – даже если предположить, что Россия заинтересована в получении алмаза или в его уничтожении?

– Мое предложение официально, – продолжил я – Предлагаю тебе защиту и покровительство государства.

Ответа я не получил. Лицо китайца почернело. В самом прямом смысле. Кожа на щеках лопнула, глаза … Нет, лучше бы мне этого не видеть! Мила пронзительно закричала. А Дима рухнул лицом вперед. В затылке его была выжжена огромная дыра.

Если стрелял одинокий снайпер, у нас была пара секунд. Но скорее всего огонь велся автоматически, одной из современных систем ведения огня. Время на принятие решения, расчет нового выстрела, перенацеливание – около трехсот миллисекунд. Я ринулся к Миле, сбивая ее с ног. Одновременно думал и считал сам.

Мощный пучок рентгеновского излучения пришел с юга. Под углом в тридцать семь градусов. Не с гор, горы ниже. С самолета или со спутника. Но на самолете лазерные системы ведения огня устанавливают крайне редко. Да и звук полета тяжелого бомбардировщика или штурмовика был бы слышен в горах издалека.

Сейчас нам достаточно найти укрытие, которое закроет нас с южной стороны. Ложбинку, дна которой не видно с юга под углом к горизонту в сорок градусов. Достаточно крупный камень. Стену.

Сложенная из плоских камней ограда была рядом. Но она тянулась с севера на юг, спрятаться за нею невозможно!

Мила полетела на землю. Упасть она не должна – поднимать ее будет трудно. А сама девушка двигаться с нужной скоростью не в состоянии. Собака белой молнией метнулась в сторону. Вот кому ничего не угрожает – робот не станет тратить заряд на пса.

Интеллектуальная машина, охотящаяся с орбиты за людьми, наверняка выбрала следующую цель. Меня. Во-первых, я был мужчиной, во-вторых, двигался очень быстро. То есть хотя и не подходил под определение «монах» (полагаю, именно из-за того, что Диму идентифицировали как монаха, он погиб первым), представлял потенциально большую опасность. Мужчина. Воин.

За Милу пока можно не опасаться. Но триста миллисекунд – очень мало! Как только робот-убийца вычислит, что я вышел из зоны поражения, он перенацелится на девушку.

Ложбинка неподалеку от стены имелась. Но очень неглубокая. В ней не спрячешься от удара с большой высоты. А тридцать семь градусов над горизонтом – очень приличная высота.

Два шага вперед. Тащить Милу тяжело, бросить – нельзя. Верная смерть для нее.

Я ударил ногой в стену. Очень сильно. Камни сдвинулись, но стена не развалилась, как я надеялся. Клали ее мастера. Мы от толчка полетели в другую сторону, прочь от камней.

Затылком я буквально ощущал прицел рентгеновского лазера. Промаха не будет, поражение головы надежно в любом случае. Даже если мои мускулы превратятся в броню из углерода, а череп станет титановым, мозг испечется. Щит от удара рентгеновским пучком должен находиться снаружи. По крайней мере сантиметрах в двадцати от головы. Иначе энергия излучения все равно передастся цели.

Одним движением я закинул Милу на плечи. Теперь мой затылок прикрывает ее спина. Вероятность поражения не стопроцентна. Машине требуется взвесить шансы. Мы выиграли у судьбы немного времени.

Мощный толчок от земли, и мы помчались обратно, к стене. Выступ, за который можно спрятаться, образовался после моего удара. Маленькая ложбинка, складка местности, была здесь с момента постройки монастыря. Мы сможем укрыться! Если успеем…