— Позавчера я встречался с герцогом.

Это было последнее, что я ожидала услышать в данной ситуации. Даже сон, битву с которым я уже почти проиграла, отступил.

— Он справлялся о твоем самочувствии и был крайне им обеспокоен. К сожалению, я не счел возможным организовать его визит, Амелия и Грей не оставляли тебя ни на минуту, а впутывать их в происходящее я пока не считаю необходимым. Я сейчас же напишу ему, что ты пришла в себя и опасность миновала. Целитель Уоррен считается лучшим в Карваноне специалистом по травмам головы, и раз он утверждает, что бояться теперь нечего и остается только ждать полного восстановления, я склонен ему верить.

— В… происходящее? — недоуменно переспросила я, пропустив мимо ушей фразу про целителя Уоррена. Мне все равно, что он там считает! Конечно же, со мной все в порядке!

— Герцог поставил меня в известность насчет своих намерений на твой счет.

— И что именно он сказал?

— Что сделал тебе предложение, и ты ответила согласием.

— И все?

— А что еще? — Губы отца тронула едва заметная улыбка.

Будь я в форме, я бы наверняка заподозрила за моей спиной злобный заговор. Впрочем, заподозрила-то я его и сейчас, но вот сил распутывать не было совершенно. Только беспокойство отпустило — папа ему напишет, и с этим я окончательно провалилась в целебный сон.

Шла вторая до невозможности утомительная неделя постельного режима.

Мне казалось, что за это время я проспала больше, чем за последние три месяца, вместе взятые. Целитель приходил два раза в день, утром и вечером, и от его коричной магии я всегда через некоторое время засыпала, как младенец. Более того, ко мне приставили сиделку, и я подозревала, что главная цель ее присутствия была не оказать помощь, если вдруг мне станет плохо, а исполнять роль тюремщика, на случай если одну неугомонную леди куда-то понесет.

Я, конечно, догадывалась, что родственники невысокого мнения о моем благоразумии, но чтобы настолько!..

Впрочем, у Натали был прекрасный голос, и она читала мне книги. По магии и криминалистике. А что поделать, битва за романы была ею бесславно проиграна.

И даже несмотря на это и на то, что от чар и лекарств я спала чуть ли не по двадцать часов в сутки, мне все равно хотелось выть и лезть на стену.

И вот сегодня наконец целитель пришел к выводу, что лечение перешло в завершающую фазу и его неусыпный контроль больше не требуется. Магия сделала свое дело.

Мне рекомендовано было все же в ближайшую пару недель еще следить за собой, не перенапрягаться, не нервничать, не нагружать зрение и прочие, прочие «не», которые маменька тщательно законспектировала. Но я все равно испытала огромное облегчение. Еще немного этого абсолютного бездействия, и меня бы из рук специалиста по травмам головы к специалисту по травмам психики передали бы!

Вопреки всеобщим опасениям, я не бросилась тут же прочь из дома, вынуждая родичей посадить меня под замок, но села за стол и написала два письма. Одно — сугубо деловое, другое — сугубо личное.

Ответ на сугубо деловое письмо пришел быстро, вечером того же дня.

Тарн Гейл, тот из коллег, в чьи руки, очевидно, угодило мое послание, адресованное отделу криминалистики, писал, что крайне рад новостям о моем грядущем окончательном выздоровлении. И сообщал, что кроме меня при нападении на департамент серьезно пострадал только Свен, на него упал горящий шкаф. Господин Трейт сломал руку, Ричи пару дней провалялся с дурнотой — острая реакция запечатанного мага на возмущения фона, остальные отделались синяками и ссадинами.

Артефакт не пострадал и был успешно применен при осмотре места убийства.

На этих строчках я вцепилась в листы бумаги с такой силой, что чуть не порвала их.

Убита женщина из трущоб, бывшая работница хлопкопрядильной фабрики, доживавшая свой недолгий век прошением подаяния. Ее нашел святой отец неподалеку от церкви, возле которой она часто стояла с протянутой рукой. Тело было сброшено в канаву, и если бы не собаки, то, возможно, убийство осталось бы незамеченным…

Я приложила пальцы к губам, будто это могло сдержать подступившую к горлу тошноту. Общая слабость давала о себе знать, и неожиданно я все же в глубине души порадовалась, что мне не пришлось туда ехать. Труп — это не страшно. Даже пролежавший несколько дней в воде труп — это не страшно, хоть и до отвращения противно. А вот истерзанный животными труп…

И все же вызванная на место полиция почти сразу оповестила департамент — было очевидно, что грудная клетка убитой вскрыта отнюдь не собаками. И легкие отсутствовали. По показаниям священника убитая страдала от чахотки еще со времен работы на фабрике.

На место происшествия прибыл как раз Тарн, и да, он увидел следы. Едва заметные, почти растворенные в фоне, если не приглядываться — можно и упустить. И это с десятикратным усилением! По его словам, отпечатки носили артефактный характер. Будто убийца просто был ходячим и при этом весьма слабеньким артефактом, и именно поэтому его следы не могли отследить запечатанные. Именно поэтому его едва-едва улавливали амулеты.

Да, все правильно. Он же больше не маг. Он не контролирует ту магию, что просачивается в его тело. И изменения, которые происходят с ней, — минимальны. Вот и получается, что ее не отследить. Как не отследить магию простенького бытового артефакта.

Я повернулась и снова посмотрела на прихваченный у профессора шар, единожды уже послуживший для меня наглядным пособием.

Артефактный характер.

Артефакты излучают магические эманации постоянно, в отличие от самих магов. И раз Живодер на самом деле оставляет отпечатки, значит, теперь рано или поздно мы его найдем. Магические следы вымываются фоном, это верно, но если однажды нам удастся обнаружить труп достаточно быстро, то будет шанс их проследить. А еще у нас есть однозначный и стопроцентный способ выяснить, является ли какой бы то ни было подозреваемый Живодером. Показания запечатанного расцениваются как свидетельские. И теперь хотя бы один человек из всего отдела может опознать убийцу если не в лицо, то по магии.

И, конечно, мне было обидно, что это не я, ужасно обидно. Но… жизнь вообще частенько несправедливая штука.

Я отложила письмо и задумалась, кусая губы, о том, под какой все же маской скрывается безжалостный убийца. Он ведь был самым обычным человеком, жизнь которого рухнула в один миг с легкой руки совершившего ошибку артефактора…

Мне долго не спалось этой ночью — организм, пресытившийся отдыхом, требовал деятельности, голова, не одурманенная заклинаниями и настойками, наконец-то могла думать, чем и пользовалась. Весь дом уже уснул, а я все крутилась с боку на бок и никак не могла угомониться.

И вот тогда-то и пришел ответ на сугубо личное письмо.

Сначала мне показалось, что шорох под окном мне мерещится. Я села на кровати, прислушалась, но больше ничего не услышала. И уже собиралась улечься обратно, как с еле слышным скрипом запор на окне сам по себе выехал из пазов, и створки бесшумно распахнулись, впуская в комнату порыв холодного, влажного, пахнущего грозой воздуха.