Ольга пришла на встречу вместе с мужем. Она безуспешно пыталась казаться спокойной и расслабленной. Ирини явилась одна, поскольку ее супруг в тот момент был в Афинах – заключал сделку по приобретению нового здания в центре города.

Хотя у адвоката ушло больше часа на оглашение завещания, суть последней воли Александроса Вандулакиса была очень простой. Огромное поместье с его обширными оливковыми рощами и виноградниками в итоге было поделено поровну между обеими сестрами.

Хотя старик справедливо разделил всю землю пополам до последнего гектара, зятья сразу же поссорились из-за границ своих участков, и каждая из сестер почувствовала, что другой достались более плодородные виноградники и оливковые рощи и более подходящие земли для развития туризма, который уже окрестили «новой золотой лихорадкой». Теперь приморские районы, непригодные для сельского хозяйства, рассматривались как потенциальные площадки для строительства отелей.

Сестры ожесточенно спорили из-за того, чья доля наследства оказывалась больше в денежном эквиваленте. Ни та ни другая не задумались о том, благодаря чему на них свалилось эдакое богатство. Ольге достался господский дом в поместье Вандулакисов, тогда как Ирини получила дом Андреаса и Анны, пустовавший с той ужасной августовской ночи. Во время чтения завещания никто из сестер даже не вспомнил об Андреасе, а ведь при иных обстоятельствах он стал бы полноправным хозяином всего поместья.

Как-то утром на рынке в Айос-Николаосе Мария встретила кирию Хортакис. Мария обрадовалась и тут же спросила ее, как обстоят дела в доме Вандулакисов. Она решила, что экономка осталась работать на новых хозяев.

– Я ушла оттуда через неделю, – ответила пожилая женщина. – Дольше я бы не выдержала. Ни секунды. С этими людьми очень трудно. Они спорят обо всем на свете. Она спорит с ним. Дети спорят друг с другом. Сплошные споры, споры, споры. Я уже слишком стара для такого шума. Я просто не могла дольше это выносить, кирия Киритсис. Особенно после того, как проработала столько лет на замечательного господина Вандулакиса. Он нечасто улыбался, но всегда был чрезвычайно добр ко мне. А знаете, ведь он завещал мне немного денег! Это было так неожиданно. Сумма небольшая, но вполне достаточная для того, чтобы снять красивый дом и провести в нем остаток дней. Ведь мне как-никак уже семьдесят три, Мария. А эти… люди… Они мне совершенно ни к чему.

Слова кирии Хортакис Марию не удивили. Она не питала иллюзий насчет сестер Андреаса Вандулакиса и была рада, что теперь ей не нужно поддерживать с ними связь. К счастью, они не проявляли никакого интереса к своей племяннице – и Марию, и Николаоса это вполне устраивало.

Через несколько недель после встречи с кирией Хортакис они с мужем получили письмо от адвоката из Ираклиона, адресованное «законным опекунам Софии, урожденной Вандулакис». В нем сообщалось, что Александрос Вандулакис завещал Софии Петракис сумму в пятьсот тысяч драхм, на которую она сможет претендовать по достижении двадцати одного года.

Мария подумала, что ослышалась. Николаосу пришлось дважды прочитать письмо, прежде чем его жена поняла, что никакой ошибки нет. Сумма была просто огромной.

Манолис был единственным из Вандулакисов, кто не знал о смерти Александроса. Но поскольку в завещании он не упоминался, никто из адвокатов семьи не стал его разыскивать, чтобы сообщить печальную новость.

Мария при первой же встрече поинтересовалась у Фотини, не планирует ли ее брат вновь навестить своего друга.

– Он как раз собирался в ближайшие две недели съездить в Пирей, – весело ответила Фотини. – Анастасия не в восторге от этой затеи, но уверена, огни большого города пойдут брату на пользу.

* * *

На момент разговора двух подруг Антонис уже забронировал билет на паром и в одно прекрасное пятничное утро прибыл в Пирей – как всегда, немного волнуясь перед очередной встречей со своим старым другом. Он нашел Манолиса в обычном его настроении: тот жил сегодняшним днем и не строил никаких планов на будущее.

Манолис по-прежнему обретался в пансионе кирии Агати, где не так давно произошли большие перемены: Элли вышла замуж за сына хозяина кондитерской, где прежде работала, и съехала от своей тети к мужу. Свадьба была скромной, но милой. Гости особенно отмечали прелестное бледно-розовое платье невесты.

Как и обещал, Антонис сообщил Манолису о смерти его дяди.

– Бедный старик, – нежно сказал Манолис, – он всегда был добр ко мне. Как жаль, что его дочери были такими злыми и противными, словно настоящие ведьмы.

– Боюсь, они всё такие же злые и противные, – улыбнулся Антонис. – Во всяком случае, так говорят. Я иногда выпиваю с работниками поместья, и, скажу тебе, их новый босс не пользуется среди своих подчиненных популярностью. Ты помнишь Ольгиного мужа?

– Негодяй, каких мало, – отозвался Манолис.

– Работать на себя мне нравится гораздо больше, – признался Антонис. – Но это лишь мое мнение.

– Что ж, за старика! – предложил Манолис, поднимая свой стакан.

– Да, – согласился Антонис, – за твоего дядю и моего старого босса Александроса Вандулакиса!

Весь вечер мужчины провели за выпивкой и разговорами.

Антонис поведал своему старому другу обо всех аспектах своего последнего строительного проекта – отеля на берегу моря.

– За ними будущее, Манолис! Иностранцы едут на Крит, чтобы тратить деньги. В Северной Европе никогда не светит солнце! Они приезжают в Грецию и просто сходят с ума! Даже цвет нашего неба кажется им каким-то нереальным. Говорю тебе, пока их немного, но через десять лет на Крите будут тысячи туристов. – (Манолису нравился энтузиазм его друга, и он с удовольствием слушал, как тот излагал планы на будущее.) – А наше вино? Для них оно стоит сущие гроши! Поэтому они всегда напиваются до упаду. А еще они любят поесть. Ты знал, что в Скандинавии нет сыра фета? А австрийцы никогда не видели арбузов! Можешь в это поверить? – (Манолис бывал и в Скандинавии, и в Австрии, а потому знал, сколь отличны тамошние привычки в еде от здешних, но не стал прерывать своего друга.) – На этом можно заработать неплохие деньги, Манолис! Почему бы тебе не вернуться на Крит? Мы могли бы вместе начать какое-нибудь дело. Стать партнерами. Я только что купил участок под другой отель. Я знаю, что строить на песке опасно, зато у моего отеля будет собственный пляж, так что гости смогут выходить туда прямо из номеров. До меня никто такого не делал!

Из бара, где они сидели, хорошо была видна верфь.

– Я здесь вполне счастлив, – сказал Манолис. – На данный момент это все, что мне нужно.

Антонис покачал головой. Он был