курсо-глиссадная система. Система захода на посадку по приборам кабины пилота.

Глава 85

85.

Ирма сидела, как приклеенная, в комнате бортпроводников. Приходили и уходили коллеги. Отправлялись регулярные рейсы. Кто-то что-то спрашивал. Она даже отвечала. Но мыслями была не здесь.

К вечеру стало ясно, что всё хорошо. Людей вывезли. Борт принял пассажиров и взял обратный курс. Сядут в Каире на дозаправку. Пассажиры, включая раненых, все следуют в Варшаву. Тут же будут госпитализировать, кому потребуется.

Марк сидел в кабинете начальства. Военные тоже там. Чтобы не светиться перед экипажами.

Теперь можно и Беате позвонить. Ирма полезла в прогноз. Где тут у нас самая неприятная погода? Ага. В Санкт-Петербурге ледяной дождь и порывистый ветер.

— Беатка, привет! Ты где? У Роберта? Не потеряла его ещё? Он застрял в России. Там ледяная полоса. Нет. Не в Москве. В Санкт-Петербурге. На табло нет этого рейса? Конечно, нет. Они там сидят. Как будет вылет, я буду знать. Позвонить тебе, чтобы ты не мучила табло? Договорились. Ложись. Прилетит твой Тухольский. Но утром.

И всё, казалось, рассчитала Ирма. Обо всех деталях подумала. Но политика, будь она неладна, всегда была для государства важнее людей.

Министерство обороны решило объявить на всю страну о героическом спасении граждан страны из эпицентра военного переворота.

В вечерних новостях в самом начале выпуска прошёл короткий сюжет об удержании польских, украинских и русских специалистов в здании аэропорта. И о высланном туда гражданском польском самолёте. Фамилии пилотов, слава богу, не назвали.

Марк примчался к ней. — Ты видела? — Все видели. Хорошо ещё, что без картинки. Сейчас начнётся. А я Беатке уже с три короба наврала про ледяную полосу в Санкт-Петербурге. Что делать? — Смотри, прилёт у них штатно в одиннадцать по Варшаве. Привези её, что ли, встречать. — А её тут в толпе не помнут? — Сейчас. Подожди. Я позвоню кое-кому.

Марк набрал Антона Вайду. Тот тоже не спал третьи сутки. Но ждал. Сейчас военных отправили в отель, чтобы они хоть до утра пришли в себя. — Антон, прости, что дёргаю. Это Войцеховский. Тут такое дело. Завтра борт когда прибудет, надо, чтобы жену Роберта не помяли в толпе. Можно её как-то через служебные выходы? Ты ж сейчас главный. Да, ты правильно понял. Но я тебе этого не говорил. Во-первых, Роберт не знает. А во-вторых меня сейчас жена прибьет. За чужие секреты. Спасибо. Ирма её за руку будет держать.

У Ирмы в руках завибрировал телефон. Часы показывали восемь утра воскресенья. — Беатка, ты чего? — Скажи мне честно, он там? — Где? — Это Роберт летал в Африку? — Да. Прости меня. Я не могла тебе сказать. Не имела права. — Можно мне в аэропорт приехать? Я одна с ума сойду. — Я тебя заберу через двадцать минут. Проведём через служебные помещения.

Глава 86

86.

Ирма уверенно шла по запутанным коридорам аэропорта. За ней пыталась успеть Беата. Они поднимались по лестнице, снова поворачивали. Потом лифт для персонала. Ещё коридор.

— Ирма, стой. Я больше не могу. Туалет есть здесь? — не выдержала Беата. — Ещё один коридор осилишь? На леденец. — Постараюсь.

Беата умылась холодной водой. Вышла к Войцеховской в коридор. — Ты ведь знала? Да? — Ты сейчас о чем спрашиваешь? О себе или о Роберте? — Обо всём. — Я не смогла его остановить. Да, я знала с момента, как тебя в клинике увидела. Не обижайся. У меня ж четверо. Марк не хотел отпускать Роберта одного. Он не взял его с собой. И меня не взял. Я не знаю всех подробностей. Но твой Тухольский точно железный. Он всех вывез. И собаку ещё забрал. — Собаку? — Да, представляешь. Ребёнку эти вояки не отдали переноску с собакой. Роберт забрал. — Он звонил? — Нет. Новатны. Его второй пилот. Роберт сам ни за что бы не рассказал ничего про себя. А Ежи сказал, что без памперса с Тухольским он больше никуда не полетит. Шутил, конечно. Значит страшно было реально. — Я его люблю. И не разу ему этого не сказала. — Он знает, я думаю. Он так на тебя смотрит… Тысячи женщин всего мира отдали бы многое, чтобы на них так хоть один раз посмотрел мужчина. Вы когда рядом, вокруг вас будто кокон какой-то. Тёплый. — Я чуть с ума не сошла. — Мы с тобой должны научиться их отпускать в небо. Это их работа. Их жизнь. Я каждый раз молюсь за мужа, пока он в рейсе. Знаю, что и он тоже.

Они потихоньку пошли дальше. — Сейчас твоя задача стоять рядом со мной. Надевай эту куртку. Так будешь меньше бросаться в глаза чужим. Свои тебя в лицо знают. Мы будем стоять в первом служебном коридоре. Рейс будут разгружать через телетрап. Сначала врачи пойдут. Потом раненых вынесут. — Раненых? А Роберт? — Спокойно. Среди пассажиров трое с огнестрельными ранениями. Тухольский цел. Ну, не плачь! Ты чего? — Ирма обняла Беату, — Слушай меня. Беата попыталась успокоиться. Кивнула. — Экипаж пойдёт последним. С ними захотят военные поговорить. Это точно. И необходимо. Но у них главный — однокурсник Роберта по училищу. Не будет его дёргать сразу. Поэтому мы их ждём. Встречаем. А потом дадим закончить работу. Ты побудешь со мной. Кофе пока выпьем. Поняла?

Беата ещё раз старательно кивнула.

Через стеклянную стену было видно летное поле. Мимо проходили какие-то люди. На Ирму и Беату никто не обращал внимания. — Смотри туда, влево, — глянув на часы, велела Войцеховская. — Куда? — спохватилась Беата, ошалевшая от тревоги и ожидания. Ирма повернула её голову. Указала ладонью.

Чёрная точка и мерцающие огни. Потом силуэт самолёта. Касание земли. И машина быстро катится по полосе, оттормаживая. — Ну, слава богу, — выдохнула Ирма, — дома. Они дома.

Слёзы у такой спокойной и невозмутимой бригадира бортпроводников, видевшей в своей летной жизни и смерти на борту, и пожары, и аварийные посадки, покатились из глаз. Будто она была самой обыкновенной женщиной.

Рядом не дышала Зимовская. У неё пульс стучал в ушах. Ладони намокли. Только бы не рухнуть. Только бы увидеть его. Ничего другого не надо.

Борт с польским флагом подрулил к телетрапу, совсем как обычный регулярный рейс. Пошли вперёд техники. Состыковали шлюз. Пограничный наряд встал поодаль. Слышно было, как открылась дверь выхода.

Быстрым шагом прошла бригада медиков. Провезли инвалидные коляски.

Ирма крепко держала Беату за руку, не давая ринуться в противопоток, растолкать всех и добраться до Тухольского, чего бы ей это ни стоило.

Стали выходить пассажиры. Ирма щелкала счётчиком. — Семдесят