Джейкоб краем глаза уловил слева какое-то движение. К нему приблизился Фэйгин.

– Было бы прискорбно узнать, – тихо просвистел кантен, – что такая красота запятнала себя преступлением. Обычно не так-то просто распознать зло в том, перед кем благоговейно замираешь.

Джейкоб медленно кивнул.

– Ведь ангелы светлы… – начал он и умолк. Разумеется, Фэйгин отлично знал продолжение цитаты.

– Кулла говорит, они что-то затевают! – Пилот вглядывался вдаль, приставив ко лбу ладонь козырьком.

От волокна отделилась полоса темного газа и, быстро перемещаясь, на мгновение заволокла все поле зрения и скрыла Призраков. Когда пространство расчистилось, оказалось, что все существа, кроме одного, отдалились.

Этот одиночка ожидал, пока корабль подойдет поближе. Он отличался от остальных и по виду: полупрозрачный, более крупный и синеватый. Он выглядел как-то проще: плотнее других, и никаких мерцающих огоньков. Казалось, он и двигался иначе, более осознанно и целенаправленно.

«Посол», – сообразил Джейкоб.

По мере их приближения солярианин потихоньку поплыл ввысь.

– Держитесь с ним наравне, – приказала де Сильва. – Не выпускайте его из зоны действия приборов!

Пилот угрюмо покосился на нее и, закусив губу, снова приник к приборной доске. Корабль начал разворачиваться.

Инопланетянин поднялся еще выше и в то же время приблизился. Его веерообразное тело словно билось о плазму, напоминая птицу, которая пытается набрать высоту.

– Он дурачит нас, – пробормотала Хелен.

– С чего вы так решили?

– От него не требуется столько усилий, чтобы оставаться над нами.

Она велела пилоту разворачиваться быстрее.

Справа возник шар Солнца и пополз к зениту. Призрак по-прежнему отчаянно пытался удержаться наверху, несмотря на то что для этого ему приходилось кувыркаться вместе с кораблем. Солнце проплыло над головой, а потом склонилось к закату. Затем снова взошло и село – и все это менее чем за минуту.

Пришелец удерживался сверху.

Вращение ускорилось. Джейкоб стиснул зубы и еле справился с желанием ухватиться за ствол Фэйгина в поисках равновесия. День и ночь сменяли друг друга за считаные секунды. Джейкобу вдруг стало жарко – впервые с того момента, как он отправился навстречу Солнцу. Призрак, доводя экипаж до белого каления, все так же маячил сверху, фотосфера вспыхивала и гасла со скоростью стробоскопа.

– Ладно, хватит, – скомандовала де Сильва.

Вращение замедлилось, а потом корабль и вовсе замер, заставив Джейкоба пошатнуться. Его словно обдало прохладным ветерком. «То в жар бросает, то в холод. Заболеваю, что ли?» – мелькнуло в голове.

– Он выиграл, – констатировала Хелен. – Впрочем, как и всегда, но попытка не пытка. Надо будет как-нибудь проделать то же самое, не отключая охлаждающую лазерную установку! – Она взглянула на зависшего над головой пришельца. – Интересно, что произойдет, когда его скорость приблизится к световой?

– То есть все это время охлаждение было выключено?! – На сей раз Джейкоб не совладал с собой и легонько дотронулся до ствола Фэйгина.

– Естественно, – подтвердила Хелен. – Не думаешь же ты, будто мы хотим поджарить десятки ни в чем не повинных тороидов и пастухов? Поэтому мы и ограничены во времени. В противном случае можно было бы гоняться за ним, пытаясь поравняться, хоть до морковкина заговенья! – Она снова стрельнула глазами в сторону Призрака.

Снова эти трогательные речевые обороты. Джейкоб так до конца и не мог разобраться, в чем кроется секрет обаяния этой женщины: в ее искренности и прямоте или в заковыристой манере выражаться. Однако, как бы там ни было, ощущение перегрева и подувший затем свежий ветерок имели вполне логичное объяснение. Просто солнечному жару на время позволили просочиться на борт.

«Радует, что только этим дело и ограничилось», – подумал Джейкоб.

– Все, чем мы можем похвастаться, это лишь размытая картинка, – сказал один из членов экипажа. – Видимо, стазисные экраны каким-то образом искажают изображение Призрака, поэтому оно выглядит деформированным, как будто отразилось в линзе под неким углом. Тем не менее и это неплохой результат. – Он пожал плечами и передал снимки по кругу. – На обычный фотоаппарат лучше и не снимешь.

Де Сильва взглянула на фотографию. Это была синеватая, в полосочку карикатура на человека: не фигура, а жердь, ножки как спички, ручищи до колен, кисти неестественно крупные, с растопыренными пальцами. Такое впечатление, будто через секунду эти пальцы сожмутся в кулаки, неказистые, но не оставляющие сомнений в своих намерениях.

Когда снимок дошел до него, Джейкоб сосредоточился на лице. Вместо глаз – зияющие дыры, и третья дыра – раззявленный рот. На фото они казались черными, но Джейкоб вспомнил, что их истинный цвет – малиновое зарево хромосферы. Глаза сверкают красным огнем, а пасть, не менее красная, словно изрыгает жуткие проклятия.

– Впрочем, кое-что нам все-таки известно, – продолжал докладчик, – наш приятель прозрачен. Лучи альфа-линии водорода прошивают его насквозь. Мы заметили это только по глазам и рту – там их не забивает испускаемое Призраком голубое свечение. Но насколько мы можем судить, его тело свободно пропускает любые лучи.

– Что ж, неудивительно, что вы прозвали его Призраком, – прокомментировал Джейкоб, возвращая снимок. Поглядев вверх, раз, наверное, уже в сотый, он поинтересовался: – Вы уверены, что солярианин вернется?

– Он всегда возвращается, – пояснила де Сильва. – Еще ни разу не ограничивался одной порцией насмешек.

Поблизости сидели и отдыхали доктор Мартин и Буббакуб, готовые в случае возвращения пришельца тут же нацепить свои шлемы. Кулла, чье дежурство на «изнанке» корабля уже завершилось, прилег на диван и неторопливо потягивал из тубы какой-то синий напиток. Его огромные глазищи остекленели, а весь облик пришельца свидетельствовал об усталости.

– Полагаю, нам всем тоже стоит прилечь, – сказала Хелен. – Иначе мы шеи себе свернем, то и дело поглядывая наверх. А именно оттуда Призрак всякий раз и появляется.

Джейкоб облюбовал местечко рядом с Куллой, откуда удобно было следить за работой Буббакуба и доктора Мартин.

Во время первого визита солярианина эта парочка почти ничего не успела сделать. Стоило только Солнечному Призраку оказаться в точке, близкой к зениту, как его фигура приобрела контуры человека, да не какого-нибудь, а угрожающего кораблю. А едва Милдред успела настроить свой шлем, как существо злобно выпучилось, погрозило кулаком и растаяло.