Вместе с царицей и царевичем были похоронены их убитые слуги: девочка-служанка, «кухарка», воин-«охранник» и «возничий» (так они названы по сопровождавшим их атрибутам). Картина их расположения в могиле ужасна: руки — неестественно вывернуты, словно они были выкручены, ноги — неестественно раскинуты. Особенно потрясает рука воина: пальцы судорожно сжаты и впились в землю — очевидно, он был еще жив, когда его бросили в могилу, и агония длилась в уже засыпанном подземелье. Все сказанное о погребенных слугах удивительно соответствует описанию Геродота похорон скифских царей.

Когда исследование боковой гробницы было завершено (погребения царицы и царевича были вырезаны монолитами с целью их дальнейшего изучения и реставрации в лабораторных условиях и последующего экспонирования), археологи приступили к раскрытию центрального погребения — погребения царя. То, что в нем побывали грабители, было ясно с самого начала. Туда вел грабительский ход длиной в 22 метра. Грабители точно рассчитали его направление и вышли как раз на угол основной погребальной камеры. Но к тому времени свод камеры и коридора-дромоса, ведшего в нее, частично уже обвалился, и грабителям пришлось выбирать сокровища из-под обвалившейся земли.

В погребальной камере царили полный хаос и разорение. Хотя и здесь из земли было извлечено множество золотых нашивных бляшек и пуговок от парадной одежды царя, не замеченных или оброненных грабителями, те поработали «на совесть», унеся все самое ценное: парадную утварь, украшения, оружие и т.д. И тем не менее самые сенсационные находки, принесшие Толстой могиле всемирную славу, были сделаны именно здесь, в центральной гробнице. Может быть, этим мы обязаны тому, что грабители были очень, даже слишком, хорошо осведомлены обо всех деталях скифского царского погребального обряда: они до мелочей знали традиционное расположение всех ценных вещей в могилах и искали их только там, где им надлежало быть. Парадное оружие должно было лежать рядом с покойным, шейные украшения — на шее, сосуды — в головах и т.д. Иного их размещения в могиле они не могли допустить. Это и оказалось, как выяснилось, спасительным для археологов.

Как мы уже знаем, свод камеры и ведшего в нее коридора-дромоса частично рухнул. В погребальной камере грабители перерыли обвалившуюся землю, а вот землю в дромосе они ворошить не стали — по опыту они знали, что там ценных вещей быть не должно. Там могли быть простые глиняные амфоры для вина, остатки погребальной колесницы, мог, наконец, быть похоронен кто-либо из умерщвленных слуг царя — не более того. Поэтому едва ли стоило рисковать и тратить силы на заведомо пустое дело. На этот раз грабители ошиблись.

В дромосе, совсем рядом со входом в погребальную камеру, всего лишь в 30 сантиметрах от нее, лежал меч с обложенной золотом рукоятью, в ножнах, также покрытых золотой обкладкой с рельефными украшениями, а еще ближе к камере, буквально у самого входа в нее, — самая выдающаяся находка Толстой могилы, принесшая кургану мировую известность: золотая пектораль — парадное нагрудное украшение похороненного здесь царя. Грабители остановились в десяти сантиметрах от нее! Почему, каким образом эти ценнейшие предметы оказались в дромосе, а не там, где им надлежало быть? На это едва ли можно ответить вполне определенно. Возможно, они были намеренно припрятаны. Во всяком случае, это спасло их.

Рядом с царским погребением располагались два конских захоронения, в каждом из которых было погребено по три убитых коня в богатых уборах, и три могилы умерщвленных конюхов. Еще один слуга был погребен в дромосе царской могилы. Таким образом, царя, как и царицу с царевичем, сопровождали в потусторонний мир четверо слуг, а всего в кургане Толстая могила их было, следовательно, восемь. Такого количества человеческих жертвоприношений археологи еще не находили ни в одном из раскопанных скифских царских курганов.

Но вернемся к находкам в дромосе.

Золотая обкладка ножен меча по форме идентична чертомлыцкой, но украшена она другими изображениями. Под перекрестьем меча в геральдической позе стоят дерущиеся петухи — совершенно новый и необычный сюжет в скифоантичном искусстве. Ниже фантастический грифон, раздирающий оленя, лошадь, на которую сзади напал лев, а спереди — грифон, еще ниже — напавший на оленя леопард, и, наконец, поединок льва и леопарда. На выступе для подвешивания меча к портупее изображен фантастический рогатый львиноголовый грифон, хвост которого оканчивается змеиной головой. Изображения животных очень реалистичны, полны динамики, они очень четки: проработаны мельчайшие детали.

Однако «гвоздем» Толстой могилы является, как было сказано, золотая пектораль — поистине гениальное творение античной торевтики. Вес пекторали 1150 граммов, диаметр — 30,6 сантиметра. Она состоит из четырех жгутообразных трубок, скрепленных на концах обоймами, к которым при помощи штифтов прикреплены изящные плетенки, также заправленные в орнаментированные обоймы с наконечниками в виде львиных голов. Трубки делят пектораль на три месяцеобразных яруса. Средний заполнен растительным орнаментом, нижний и верхний — многочисленными скульптурными изображениями.

На нижнем ярусе — сцены борьбы животных: в центре — три сцены терзания коней грифонами, по бокам — лев и леопард, нападающие на оленя и на дикого кабана, погоня собак за зайцами и, наконец, по два сидящих друг против друга кузнечика.

Наибольший интерес представляет верхний ярус. Здесь помещены изумительные по реализму и тонкости исполнения сцены мирной жизни скифов. В центре два обнаженных по пояс скифа, снявшие свои ториты с луками, шьют меховую рубаху. Лица и прически их настолько отличны, что можно предполагать в них представителей разных этнических групп разных племен. Гордые лица и повязка на голове одного из них выдают в них племенных вождей. Не символизирует ли совместное шитье одной рубахи, безоружность, весь окружающий фон мирной кочевой жизни союз двух прежде враждовавших племен? По обе стороны этой центральной сцены — мирно стоящие животные с детенышами, жеребенок, сосущий кобылу, теленок — корову, юный скиф, доящий овцу, и другой, сидящий. Одной рукой он держит амфору, в другой что-то зажато. Возможно, он намеревается заткнуть амфору со слитым в нее надоенным молоком, возможно — сбивает молоко, как об этом сообщает Геродот. Картина завершается летящими в разные стороны птицами.

Композиция, заполняющая верхний ярус, безусловно имеет сложное символическое значение, пока не разгаданное. Но в основе ее несомненно лежат реальные образы, переданные с удивительным мастерством и изяществом, образы людей, занятых повседневными привычными делами, и животных, характерных для скифского стада. Каждая из миниатюрных скульптур пекторали является подлинным шедевром, а вся она в целом — непревзойденным творением выдающегося греческого мастера, жившего в одном из городов Северного Причерноморья в первой половине — середине IV в. до н. э. К такому заключению приводит внимательное изучение одной, казалось бы, малозначительной детали. Речь идет об амфоре, которую держит один из юных скифов. Несмотря на свои миниатюрные размеры, она представляет совершенно определенный индивидуальный тип, со всеми присущими только ему особенностями. Это — амфора Гераклеи Понтийской, тара, имевшая особенно широкое распространение в Скифии в IV в. до н. э. За пределами Причерноморья такие амфоры неизвестны, ее мог хорошо знать только художник, живший здесь же, скорее всего — в Ольвии или Пантикапее. Время же бытования амфор изображенного на пекторали типа лежит в пределах первой половины — середины IV в. до н. э.